Vladimir Pastukhov

К настоящему моменту стало понятно, что Трамп не оговорился, сказав «Выборы». Похоже, ради этого слова всё и писалось. Выждав недолгую паузу, он повторно вспомнил, что «там у них», почти как по Высоцкому, всё стало для нас непонятно, сигнал посылаем им - вы что это там?  (да у Вас, батенька, коррупция, оказывается!), - а нас посылают, понимаешь, обратно…   Зеленский тоже высказался о выборах, на этот раз в более прагматичном ключе: дал команду готовить поправки в законы (с подтекстом – плёвое дело, есть сейчас дела и поважнее, – и правда есть). Но для Трампа, похоже, нет. Есть ощущение, что он склоняется к мысли, что кратчайший путь к миру, по крайней мере – в его сердце, лежит через устранение Зеленского.   В итоге между Трампом и Зеленским по вопросу о выборах возник когнитивный диссонанс. Когда Трамп говорит о выборах, то имеет в виду выборы преемника Зеленского, а когда Зеленский говорит о них же, то имеет в виду, прежде всего, свои перевыборы и новую легитимацию.   Казалось бы, положение Зеленского печально. Сам Трамп такой большой, наехал на него - такого маленького (в политическом смысле). Но лично я ставлю на Зеленского. По крайней мере, пока. То есть пока игра идет по правилам европейского, а не американского политического футбола.   Почему? Потому что я не очень представляю, что Трамп будет делать, если Зеленский просто упрется рогом и перевыдвинет себя на срочно объявленных выборах.   Выльет новую порцию компромата, превратив «дело Миндича» в «дело Зеленского»? Но в этом политическом контексте такой шаг бесполезен. Чем больше Трамп будет наезжать сейчас лично на Зеленского, тем меньше Зеленского это будет волновать. Он в данный момент тефлоновее самого Трампа. Народ Украины вернет Америке ее же мерой и скажет ей: отстань, он наш сын…   Подрежет Украину с поставками оружия? Но весь мир увидит тогда, как «большой» обижает «маленького», а такое ни одному «большому» на пользу не пошло, особенно в преддверии важнейших внутренних выборов (ноябрьские довыборы в Конгресс и Сенат). Непонятно, как далеко в давлении на Украину Трамп вообще может позволить себе пойти с точки зрения приоритетов своей внутренней политики.   А ведь еще есть риск того, что  Путин, неровен час, хватит лишку, воспользуется ситуацией, реально прорвет в этой созданной Трампом кутерьме где-нибудь фронт по-крупному, и эта катастрофа потом навсегда повиснет на совести Трампа – мол, хотел мира, а сдал всю Украину супостату. Это уж совсем Трампу ни к чему.   Так что ситуация с выборами на практике сложнее, чем видится в теории. Трамп хочет сейчас взять Зеленского «на понт». Но это явно не тот сценарий, который «прокатит». У Зеленского был в анамнезе хороший тренер на такой случай. Он его интенсивно готовил к тому, как держать удар, на протяжении трех с половиной лет. Психологически Зеленский к «боданию» с Трампом давно готов.   В общем, думаю, что вбросы о выборах - это только начало истории. Логичным продолжением было бы выставление на следующем шаге прямого требования со стороны Трампа, что нужны не просто выборы, а такие выборы, в которых Зеленский не участвует. Иначе трамповский пазл пока не складывается.

Путин строит в России государство-утилиту, где человек и не человек вовсе, а функционал. Жить он имеет право только для того, чтобы умереть, и то по делу. А если не по делу (на войне), то лучше бы и не рождался. Для женщин  исключение – они всегда функциональны для деторождения.   Именно так следует понимать отставной козы барабанщика Дмитрия Рогозина – моего любимого героя, который даже на конкурсе чудаков занял второе место (другого Дмитрия ему не догнать вовек). Последним рогозинским перлом можно считать заявление, что дефицит инсулина можно пережить, потому что люди, которым нужен инсулин, не нужны обществу.   Здесь прослеживается тенденция философского наследия гуманистов «русского мира», которые последовательно рассматривают войну сквозь призму расовых теорий в лучшем поствеймарском духе как надежный и дешевый способ утилизации генетического мусора нации.   Напомню, что духовно близкий Рогозину смутный донбасский деятель Бородай выражал сходные взгляды даже более прямолинейно, утверждая, что война очищает Россию от бесполезных людей и снижает общую социальную нагрузку на государство.   В общем, да здравствует Спарта и Третий рейх с их культом физической силы и чистоты наследственных линий. Вот только атомную бомбу, на которой так комфортно расселись сегодня все эти «эталоны здоровья», пережившие травму мягких тканей головного мозга, создавали для этой Богом заброшенной страны не культуристы, а культуртрегеры, обычно бывающие хиляками-разрядниками, даже употребляющими тот самый инсулин. Как жить, баб Шур?..  

Самую большую угрозу для Путина на сегодняшний день представляет пусть и скрипящая всеми пружинами, но продолжающая работать американская демократия. Гарантий, что следующая администрация будет ретранслятором тех же визионерских позиций, что и нынешняя, нет никаких. Выборы в Майами демонстрируют, что доминирование Трампа в политическом классе строится на весьма зыбкой основе. Скажем так, в логике Зеленского много изъянов, но это не значит, что она отсутствует вовсе. Если бы существовал способ перетерпеть, пересидеть, зиму простоять и лето продержаться до ноябрьских промежуточных выборов, то руки Трампа не были бы, возможно, так свободны, как сейчас. Европа сама по себе – не помощник сегодня. Европа плюс общественное мнение внутри США – это уже реальная сила. В этом смысле риски, которые мы обсуждаем сегодня применительно к Зеленскому (отрыв от реальности), «работают» и в другую сторону. Путин может доиграться и точно так же сдернуть лишнюю карту, и тогда никакой Трамп ему уже не поможет. Придется тянуть лямку войны до гробовой доски.

В продолжение поста Бориса - несколько слов о том, почему, чем бы все ни закончилось, выглядит оно предательством Украины со стороны Запада (я называю это нарушением «принципа Экзюпери» - мы больше НЕ ответственны за тех, кого приручили). Представьте себе, что Дмитрий Медведев приехал к крымчанам и сказал: «Держитесь!». И лишь спустя три года после длительной паузы добавил бы: «Но денег нет».

В британских соцсетях широко расходится видео по ссылке. На нем один сотрудник местного муниципалитета прямо вокруг законно припаркованной машины рисует границы "инвалидского места". Потом другой сотрудник фиксирует на фотоаппарат, что автомобиль припаркован на месте для инвалидов, и выписывает штраф. Всего уехавший в отпуск владелец машины заработал к своему возвращению четыре штрафа. К чему эта история? К тому, что разговоры американской администрации о количестве карт в руках Зеленского и "объективной реальности", которую должны отражать переговоры, - это тоже попытки "оштрафовать" Украину за нарушение линий, американской же администрацией вокруг нее нарисованных. Управляя потоками вооружения, денег, разведданных, США сами определяют количество аргументов, имеющихся у Украины для переговоров. https://www.youtube.com/watch?v=0-uDRC3zUCc

Коротко поговорили на «Кухне» о внезапном включении Зеленского, больше похожем на отчаянный крик. Ниже – тезисно для тех, кто любит лаконичность:   1.  Зеленский в течение недели отчаянно мечется в параллельном мире европейской политики, в котором все логично и правильно, но который плохо состыкуется с реальностью на земле.   2.  Нет сомнений в том, что рано или поздно случится фазовый переход от политической геометрии Эвклида к политической геометрии Лобачевского, и два этих параллельных мира – мир Зеленского и европейцев и мир реальности – пересекутся. Вопрос лишь в том, под каким углом: это будет мягкая посадка или штопор?   3.  Основной план европейцев сводится к тому, чтобы вынудить Трампа остановиться перед зеркалом совести, то есть душить Украину не в темноте и под ковром, а прямо на ковре и под светом прожекторов.   4.  Зеленский (и европейцы) надеются, что Трамп отвернет в последний момент. Тут прямо напрашивается аналогия с фильмом «В бой идут одни старики» (кстати, киностудии имени Довженко – навеяло). Но Трамп, как тот немец в фильме, может и не отвернуть. В этом главная проблема.   5.  Зеленский пытается сыграть с Трампом в пинг-понг, постоянно перебрасывая мяч на его сторону стола. Классический пример – выборы. Вот Трамп говорит, что Зеленский затягивает войну, чтобы не проводить выборы – мяч летит на половину стола Зеленского. В ответ Зеленский бьет открытой рукой: да хоть завтра, но пусть Трамп сначала договорится с русскими о перемирии на 60 дней (заведомо неприемлемое для Путина условие), – мяч полетел в голову Трампу.   6.  Другой пример – энергетическое перемирие. Зеленскому его предлагали в августе, когда Украина начала наносить существенный урон Москве, а ответные удары России по Украине были не так болезненны, как зимой, но Зеленский отказался. Теперь, когда в условиях зимы русские «ответки» стали наносить критический ущерб, он возвращает это на стол в качестве собственной инициативы. Боюсь, этот мяч запоздал.   7.  То же с мирным планом. Зеленскому, по данным FT, дали несколько дней на принятие плана Трампа. Он его не принимает, а предлагает собственный, согласованный с европейцами план. Но почему Трамп должен сейчас на него согласиться, никто объяснить не может.   8. Сегодняшнее выступление Зеленского пока не содержит ни одной прорывной мысли и ни одного реализуемого практическим путем предложения, ведущего к заключению сделки. Пока никакой сенсации не случилось. Зеленский продолжает придерживаться ранее занимаемой позиции, имитируя уступки.   9.   Все, кто знают Зеленского по бизнесу, говорят, что его главной чертой является сверхчеловеческая упертость. В экстремальных условиях войны люди проявляют свои главные человеческие качества. Мы и видим упертость на грани самопожертвования. Об остальном подробнее - на Кухне. https://youtu.be/TmTnKGaeSew?si=ctwrmgmRvXEm2zt-  

Послушал выступление Трампа на круглом столе, где речь шла о поддержке американских фермеров (о снижении цен на топливо, дотациях производителям и другой привычно ассоциируемой с такими выступлениями тематикой).   В глаза бросилось то, что предшествующая демократическая администрация в мифологии Трампа занимает теперь такое же важное место, какое занимал царский (старый) режим в мифологии большевиков, а Байден, безусловно, занимает место, отводимое ими кровавому царю Николаю II.   Триада мифа простая: 1)  Во всем виноват Байден (царизм); 2)  Мы достигли выдающихся показателей по сравнению с уровнем при Байдене (по сравнению с уровнем 1913 года); 3)  После того, как мы покончили с Байденом (царским режимом), наступил золотой век Америки (коммунизм). Для моего поколения, родившегося в СССР, - полный "дежавюшник". Ничто не ново под Луной.

Нисколько не удивлен тем, что Путин в одиночку ездит по Москве инкогнито. Это в принципе норм – из бункера в бункер по подземному тоннелю почему бы и не проехаться? Но вот как туда попали доставщики пиццы – действительно большой вопрос.

Хасис лишилась свободы, когда политические убийства еще были шокирующим артефактом, а вышла на свободу, когда они стали массовыми, поставленными на конвейер.   Она разочаровалась в человеке, сделавшем ее соучастницей убийства, но не в его идеях, ради которых они вместе убивали.   Хасис не сломлена – это делает ей честь; она не раскаивается – это не делает чести нам. Она вернулась в мир, где убийцы – герои, а жертвы – предатели. Она свой мир обрела, а мы свой потеряли. Она здесь в своей тарелке, а нам, глядя на нее, становится не по себе.   Непонятно, то ли она так спешила, что нагнала свое время, то ли время  так пошло вспять, что подобрало ее на обочине истории, чтобы вынести на гребень новой волны.   Один только вопрос меня занимает. Если она такая идейная, то почему все-таки в швейный цех, а не на СВО, куда она так хотела попасть из колонии? Сейчас-то что мешает? Ведь логичнее было бы сначала туда, а уж потом к Собчак.

Наша Кухня кипит вместе с возмущенным разумом. Публикация «Стратегии национальной безопасности США» не оставила сомнений в том, что концепция в Вашингтоне поменялась окончательно и бесповоротно.   И дело не в Трампе, а в том идеологическом движении, которое стоит за ним (прикрывается им) и которое вряд ли сгинет в небытие с уходом Трампа. Оно может в конечном счете проиграть другому, еще более мощному течению, но оно не развеется как сон.   Трампизм – это глобальный путинизм. Просто на детскую площадку пришли взрослые дяди и прогнали дошколят на трибуну посмотреть, как играют в настоящий футбол.   Это стиль игры из прошлого. Так сказать, большой стиль. Для него характерно наличие больших абстрактных идей, под которые выстраивается практическая политика. Это период (воспользуюсь метафорой Исайи Берлина), когда политика делается большими мазками. Все, что не вписывается в этот новый «идеологический схематоз», идет побоку.   На первый взгляд, это возврат к политике реализма (и так оно и есть, если сравнивать с политикой предшественников, которая давно улетела в космос). Но в действительности это обманка. Это такой же декадентский сюрреализм, как и раньше, но который имитирует реализм. Был ведь период в искусстве, когда качественные подделки ценились больше, чем оригиналы…   На смену выморочному социализму Обамы пришел декадентский империализм Трампа, взращенный на обильных калифорнийских полях и щедро политый деньгами нуворишей информационной революции. Их стратегия безопасности нацелена на политическую капитализацию их технологических успехов. Это, как ни парадоксально, стратегия обороны, а не стратегия нападения. Силиконовая долина хочет откэшиться не только в рыночном, но и в политическом смысле слова.   Если стратегия «детей Обамы» забегала на сто лет вперед, пытаясь окунуть человечество в будущее, до которого оно не доросло, то стратегия «внуков Трампа» опускает человечества на двести лет назад в эпоху первичного накопления капиталов с их примитивной философией канонерок. Все в итоге очень по-ленински: шаг вперед и два шага назад.   Ну, а кто хочет рассуждений, добро пожаловать на «Кухню»: https://youtu.be/-ICgDfjUv9A?si=_44wI6s9I2m9BXx9      

Природа цифрового хулиганства, практикуемого Кремлем с нарастающей интенсивностью, остается непроясненной. Очевидных оснований, чтобы так мандражировать, невооруженным глазом не обнаруживается. Толп, протестующих на улицах, не наблюдается, Кремль штурмом тем более никто не берет, так чего же тогда?   Ведь наезд на сервисы, которыми пользуются миллионы, не так безобиден, как репрессии против инакомыслящих, счет которых пока идет в крайнем случае на десятки тысяч. Все эти отключения привычных, ставших частью повседневного быта и индикаторами благополучия инструментов раздражают людей больше, чем посадка активистов или закваска очередной порции иноагентов. Ни то, ни другое масса с собой не соотносит, а вот возможность звонить по вотсапу еще как соотносит.   Отмазка что, мол, покрутятся-повертятся, да никуда не денутся и пересядут на Max, еще и благодарить будут, – не работает. Покрутся, повертятся, пересядут (а куда ж денешься?), но «осадочек» останется. Вы когда-нибудь пробовали пересадить сотрудников большого офиса с «Фордов» на «Волги»? Я – да (в качестве юриста в самом начале 90-х по прихоти клиента,  посчитавшего, что московским сотрудниками из сугубо патриотических соображений будет приятней рассекать по столичным пробкам в изделиях Горьковского автозавода). Причиненную их психике травму старожилы компании вспоминали с содроганием аж до конца лихих 90-х, держась за вновь обретенные к концу этого периода «Рено» обеими руками.   Не уверен, что сами архитекторы нового дивного цифрового мира до конца отдают себе отчет в том, какое целевое назначение у возводимого ими сооружения - концлагерь или парк культуры и отдыха? Конечно, тут сильны меркантильные интересы, и кто-то неплохо зарабатывает на всех этих блокировках. Но все же коллективный инстинкт самосохранения должен был бы сработать: железный закон любой диктатуры – не плюй в колодец, из которого массы пьют воду. Значит, все-таки должны быть веские причины. Но какие?   Единственное, что приходит мне на ум, – страх оттепели.  Это такие февральские заморозки, которыми зима пытается защититься от неизбежной весны. Так или иначе, все эти цифровые гонения являются предвестником допускаемого хотя бы в принципе завершения войны. В Кремле есть опасения, что сам факт ее окончания будет воспринят и частью элит, и частью общества в целом как сигнал к возвращению к «нормальной жизни» (то есть к политической повестке мирного времени). А это именно то, что Кремль менее всего хотел бы допустить. Один из простых способов не пропустить теплый воздух с улицы в дом – законопатить окна. Это мы в принципе и наблюдаем. Власть пытается сыграть на опережение и не допустить раскачки общественного мнения в тот момент, когда факторы, поддерживающие мобилизационное сознание, перестанут действовать. То есть все эти пугающие меры предпринимаются не от осознания своей силы, а от осознания своей слабости как попытка хеджировать риски, связанные с конверсией.   На мой взгляд, мера глупая и недальновидная, поскольку ее позитивный эффект для власти будет краткосрочным (хотя, конечно, будет). На более длительном отрезке исторического времени будет больше минусов, чем плюсов. Ограничение дестабилизирующего влияния «неблагонадежных элементов» (как либеральных, так и фашиствующих) с лихвой компенсируется массовым раздражением, вызываемым грубым и непродуманным вторжением в частную жизнь обывателя.   Нелишне напомнить, что все политические заслуги Горбачева в обывательском сознании были практически обнулены одной-единственной неудачной кампанией, затронувшей за живое обычно деполитизированные слои – антиалкогольной. Так там хотя бы по сути Горбачев был прав. Впрочем, предупреждать Кремль об опасности поссориться с обывателем – не моя печаль. Я могу лишь констатировать, что, как сказал герой советского блокбастера, «кто нам мешает – тот нам и поможет». К сожалению, не сразу. Для того, чтобы начали сказываться долгосрочные последствия, нужно время, и его надо как-то пережить.    

Опубликована «Стратегия национальной безопасности США» в редакции 2025 года. Если коротко о том, что нас больше всего волнует, - там сказано, что европейские дела Америку больше не волнуют, поскольку у нее есть много других более важных проблем. А раз так, то в интересах Америки прекращение войны между Россией и Украиной практически на любых условиях, так как продолжение этой войны в любом формате противоречит национальным интересам США в регионе. Ну, как-то так…   Обширно цитировать документ не буду, но, поскольку сейчас стало модным приходить на сеновал с GPT- кузнецом, то сошлюсь на мнение этого «авторитетного» эксперта. На вопрос «Как это понимать?» («Что это было, Бэримор?»), я получил следующий ответ: «США прямо ставят прекращение войны в Украине как приоритет — не в том смысле, чтобы Украина выиграла, а чтобы война закончилась «как можно скорее». Это обозначено как ключевой интерес США. Вместо конфронтационного подхода по отношению к России стратегия делает акцент на восстановлении стратегической стабильности между Европой, США и Россией — через дипломатические механизмы. Роль NATO (НАТО) пересматривается: документ предлагает, чтобы альянс не воспринимался как блок, постоянно расширяющийся, что фактически означает ограничение роста влияния НАТО и, возможно, переосмысление дальнейшего расширения».   Не прибавить, не убавить, как говорится. Но рискну все-таки кое-что прокомментировать.   Мы являемся свидетелями смены парадигмы в отношении США к России. Предшествующая парадигма была выстрадана поколением западных политиков эпохи «холодной войны», для которых, во-первых, смыслом всей жизни было уничтожение Советской империи, а во-вторых, оно и на самом деле произошло на их глазах, заставив поверить, что геополитические чудеса случаются. Это привело к тому, что для европейского и американского мейнстрима (до прихода Трампа) Россия является наследницей Советской империи, которой должно быть нанесено такое же стратегическое поражение, как и СССР, и эта цель считается вполне достижимой (по аналогии).   Сейчас происходит смена поколений, и новые люди задаются вопросом - а, собственно, зачем в принципе заморачиваться с Россией? Типа - что мы выигрываем, нанося стратегическое поражение России, кроме глубокой благодарности от Китая? Любовь европейцев? На этот вопрос они отвечают: «Спасибо, лучше деньгами». К тому же для этого поколения бесшумный распад СССР видится уходящей в далекое прошлое абстракцией, которая все меньше похожа на правду и больше не греет воображение. Россия для них - одна из многих окраинных империй, двигающихся к закату, а русские ничуть не хуже и ничуть не лучше саудитов. Выражаясь словами Путина, пытаться нанести стратегическое поражение России для них бессмысленно – визгу будет больше, чем шерсти. Вот, собственно, и вся новая стратегия. Боюсь, что дело не в Трампе, а в чем-то большем, и это надолго.

Комментируя переговорный процесс, говорят о двух-трех-четырех нерешенных вопросах. Думаю, это ерунда. На кону по-настоящему остался один-единственный вопрос, сугубо символический и именно поэтому принципиально политически и дипломатически неразрешимый. Это вопрос о добровольной уступке части территорий Донбасса.   Это кажущееся мелочью в масштабах страшной четырехлетней войны требование России стало политическим замком, блокирующим какое бы то ни было прекращение войны. Думаю, с этой целью оно и было внесено в переговорную повестку Кремлем.   Добровольная передача еще не оккупированных территорий под российский контроль приобрела в политической мифологии обеих воюющих стран значение виртуальной гражданской казни Украины с символическим ломанием шпаги над головой Зеленского. Это не столько военно-политический, сколько сакральный жест, символизирующий признание Украиной поражения (которого на самом деле нет и не было).   Я могу, взывая к рассудку, сколько угодно писать о том, что этот акт символического унижения Украины является ничтожно мало значимым по сравнению с ее действительно великой стратегической победой в этой войне, позволившей  ей отстоять реальную независимость и право на свободный геополитический ввбор (по крайней мере, на этом этапе истории), но здесь и сейчас оценки историческим событиям даются украинцами не рассудочно, а эмоционально.   Эмоционально украинский народ не готов пройти через испытание публичным унижением и требует незамедлительного справедливого возмездия агрессору, а не гипотетической исторической справедливости в отдаленном будущем. Чтобы возразить народу, охваченному этим по сути своей благородным и морально оправданным порывом, надо обладать авторитетом Моисея, сорок лет удерживавшего евреев в пустыне, прежде чем выпустить их в землю Обетованную. К сожалению, Зеленский таким авторитетом сегодня не обладает.   Зеленский по сути столкнулся с тем, что юристы называют обстоятельствами непреодолимой силы – условиями, которые невозможно ни предвидеть, ни изменить, при которых люди освобождаются от ответственности за неисполнение своих обязательств. В какой-то пока еще точно не определяемой точке будущего ему предстоит выйти к народу и произнести страшные слова об этой непреодолимой силе и предложить народу вместе с ним пережить эту боль, чтобы стать сильнее.   Проблема в том, что Зеленский – не Моисей. Он не обладает тем запасом политической прочности, который позволил бы ему произнести эти страшные слова и сохранить власть, а, возможно, и саму жизнь. Его авторитет подточен системной коррупцией его команды, которая и без того была для общества секретом Полишинеля, а с подачи администрации Трампа стала маячащей перед глазами красной тряпкой, готовой в любой момент  стать красным знаменем.   В шахматных терминах положение Зеленского все больше напоминает цугцванг – ситуацию, когда любой ход ведет к проигрышу, а права не делать ходов у игрока нет. Он зажат между предательством Запада и коррупционным скандалом (по сути – внутренним предательством собственной команды). Он просто не может позволить себе сделать то, к чему его вынуждают обстоятельства. Можно объясниться с нацией по поводу похабного мира при кристальной честности. Можно объясниться по поводу коррупции после победы. Но Боливар не выдержит двоих.   Мир замер в ожидании трагедии. Последний антракт закончивается. Нам предстоит досмотреть финальную сцену из «Визита старой дамы» Дюрренматта, о которой я писал три года назад. Жители европейского Гюлена собираются в цирк…

Десять тезисов о стратегическом положении Украины из разряда «капитан Очевидность». Убирая сентименты, текущее состояние дел может быть описано следующим образом:   1. Украина не обладает военными и финансовыми ресурсами, позволяющими самостоятельно нанести стратегическое поражение России, чтобы закончить войну с результатом, который народ Украины мог бы посчитать достойным и справедливым.   2.  Это обстоятельство создает критическую зависимость Украины от внешней иностранной помощи, как военной, так и финансовой (что стало предельно очевидным при обсуждении бюджета на 2026 год).   3.  Приход к власти в США администрации Трампа привело к радикальному пересмотру внешнеполитических приоритетов Америки и лишило Украину как минимум финансовой поддержки США, поставив под вопрос также и военную помощь, которая сейчас оказывается на коммерческой основе за европейские деньги.   4.  Это превратило Европу в единственного ключевого союзника Украины, от помощи которого зависит ее способность оказывать сопротивление российской агрессии. При этом сама Европа находится сейчас в положении «под двойной атакой» как со стороны Путина, так и со стороны Трампа.   5.  Ситуация осложняется тем, что Европа в вопросе помощи Украине расколота как по горизонтали, так и по вертикали. Есть раскол между Севером и Югом (совещание северных стран о помощи Украине проходит одновременно с заявлением Италии о выходе из программы помощи), и есть раскол между европейским истеблишментом и европейским общественным мнением.   6.  В то время как значительная часть европейского политического класса продолжает оставаться на проукраинских позициях и готова поддерживать Украину в ее борьбе против российской агрессии, в массах эта поддержка резко падает. Все доступные нам «сенсоры» настроений на «низовом уровне» фиксируют эту тенденцию.   7.  Ранее распространенный нарратив, что Европа ведет в Украине войну за собственную свободу, ослабевает. Набирающим силу трендом стало мнение, что война в Украине – это локальный конфликт на руинах советской империи, который не имеет к европейцам прямого отношения и, соответственно, не заслуживает отвлечения дефицитных ресурсов на поддержку Украины. В Европе, таким образом, тоже побеждает «ползучий трампизм».   8.  Это обстоятельство какое-то время может игнорироваться политическим классом Европы, коллективным олицетворением которого являются сегодня лидеры типа Макрона, Мерца, Стармера или Урсулы фон дер Ляйен, - но его автономия от массового общественного мнения не абсолютна, и под давлением радикальных партий как справа, так и слева он вынужден будет начать сдавать позиции.   9.  Выделяем главное - наблюдаемый онлайн радикальный тектонический сдвиг общественного мнения в Европе на его низовом, массовом уровне в сторону отказа от практической поддержки Украины (морально ее готовы поддерживать сколько угодно) представляет в моменте главную угрозу для стратегического положения Украины, так как задает очень узкий временной «коридор возможностей», в течение которого политическое руководство Украины должно либо победить в войне, либо закончить ее другим способом на условиях, приемлемых для населения.   10.  Именно дефицит времени, обусловленный изменением настроений в Европе, становится ключевым фактором, влияющим на ситуацию в Украине. Либо Украина в самом ближайшем будущем сумеет совершить нечто, являющееся принципиально непредсказуемым событием, способным переломить ход войны (одним ударом уничтожит все военно-политическое руководство России, нанесет удар по российским ядерным объектам и так далее – я не рассматриваю сейчас обратные последствия этих действий), либо она неожиданно обнаружит себя в положении, когда единственный полноценный союзник, от которого она критически зависит, перестанет оказывать ей адекватную военную и финансовую помощь.  

Мне хотелось бы асимметрично прокомментировать пост горячо любимого мною Кирилла Рогова, который разглядел в требовании Путина о «внешнем» признании аннексии Россией украинских территорий исключительно стремление хозяина Кремля унизить европейцев и всех остальных, кто еще верит в какое-то международное право (на том основании, что многократное признание самим Путиным Украины в границах 1991 года ни разу его не остановило в стремлении эти самые границы нарушить).   Это важная грань проблемы, но не единственная. Если смотреть на право вне контекста силы, как на «голую идею», то так оно всё, безусловно, и есть: сплошное издевательство и унижение. Но Путин и его опричники так на право давно не смотрят (да и не смотрели никогда).  Они рассматривают право как декор и необходимое приложение к «голой силе», которое, хотя и не в состоянии заменить силу, все же является важным триггером для применения силы. Конечно, только там и тогда, где она есть.   Поэтому Путин руководствуется не только желанием постебать и унизить оппонентов, как может показаться на первый взгляд (хотя и не без этого), а и вполне прагматичными соображениями, рожденными его опытом из эпохи «бандитского Петербурга», суть которых можно выразить незамысловатой формулой, позаимствованной из «Крестного отца»: «Пистолет плюс международное признание действуют часто гораздо лучше, чем просто пистолет» …

Тот факт, что не война, не миллион убитыми и ранеными (только своих (!), не говоря уже об украинцах), а решение суда, отобравшего при сомнительных обстоятельствах  у добросовестного приобретателя проданную певицей Долиной квартиру, стало самой обсуждаемой темой русской блогосферы, говорит о состоянии русского общества больше, чем  десятки социологических опросов об отношении россиян к войне.   Какая война, когда тут у людей квартиры, купленные на кровные (а теперь уже и кровавые) деньги почем зря отбирают?   Но есть еще один мало исследованный аспект этой истории. Она вовсе не о тяжкой доле тех, кто столкнулся с Долиной и ей подобными людьми со связями, способными «прогибать этот изменчивый мир под себя», а про отношение к правосудию. Хайп вокруг «квартиры Долиной» стал лакмусовой бумагой, проявившей глубочайший кризис доверия населения к судебной системе, внутри которой совершенно бессмысленно искать закон и справедливость. Вот оно как выходит: думали, что порвется в очевидной точке – репрессивном правосудии, - а рвануло там, где не ждали, на самой что ни на есть «народной» теме - квартирной.   Тут ведь действительно нет юридической проблемы. Квартиры и раньше отбирали у добросовестных приобретателей в одних случаях и не отбирали в других в зависимости от обстоятельств, и это никого не колыхало, потому действовала презумпция справедливости судебного акта. А сейчас действует презумпция дышла (закон что дышло – куда повернешь, туда и вышло), которым вертят сильные мира сего.   Народ помотрел на дело Долиной и, подобно герою детской повести Гайдара, угрюмо сформулировал: «Бить будут». Вслед за этим приступил к самообороне, не надеясь ни на какое правосудие. И хочу вам сказать, что это  только начало, потому что в деле самообороны народ наш готов будет зайти весьма и весьма далеко – это не Донбасс у украинцев отбивать. Тут действительно свое, родное. Отсюда и хайп – задело за живое на фоне мертвечины.   Несмотря на анекдотичность повода, это один из самых крупных кризисов российского правосудия за последние годы. Он касается не пары-тройки тысяч «отщепенцев», до которых обывателю нет дела, а непосредственно народной массы, которой вдруг прямолинейно и наглядно показали в «ильф-и-петрововском» стиле, что «Правосудие продано!»   Конечно, Краснов, скорее всего, воспользуется поводом (он отнюдь не дурак), и как в анатомическом театре во время публичной лекции демонстративно вскроет гнойник и, возможно, даже устроит кровопускание. Но вот с сепсисом, который поразил все тело российского правосудия, что делать? Оно простым вскрытием не лечится…  

Уиткофф с Кушнером пролетели мимо Европы, где их ждал Зеленский с группой поддержки Украины.   Переговоры «спрямляются» как в части предмета спора (территории), так и в части конфигурации «спорящих сторон». На смену формуле «3 к 1» пришла сначала формула «2 на 2», а теперь уже и «1 к 1».   Сначала «линия дискуссии» сдвинулась с рубежа  «Украина + Европа + Америка» против «России» на рубеж «Америка + Россия» с одной стороны против «Европа + Украина» - с другой, а теперь деградировала до противостояния Америки с Европой в формате «один на один». Поскольку позиции России и Украины давно известны и, видимо, не могут быть приведены к общему знаменателю ненасильственным путем, то все должно решиться окончательно именно в дуэли между Трампом и коллективным Макроном.   У меня нет сомнений в том, что Зеленский добровольно не сдаст позиции (ни свои собственные, ни на Донбассе) раньше, чем его предаст Европа. Соответственно, все теперь упирается в (не)предательство Европы.   Можно понять нервный срыв Путина в его последнем «включении» в дискуссию (насчет того, что, возможно, не с кем будет договариваться). Действительно, именно в руках Европы сейчас находится кнопка окончания или продолжения войны.   Предаст – война закончится (на этом этапе). Не предаст – продолжится. Ждем «момента истины», который, увы, по иронии истории очередной раз может оказаться «моментом предательства».

ХОД ПУТИНА Ситуационный анализ в 3-х частях.   Часть третья. Резюме.   Инвентаризация обстоятельств, в которых оказался Путин, и изучение спектра его возможных реакций позволяет мне рискнуть и сделать несколько предположений:   1.  Путин не блефует, а действительно готов к прекращению войны на своих условиях (побаловался – хватит). При благоприятных обстоятельствах достигнутый мир может  быть достаточно устойчивым. Тем не менее, Путин не находится в позиции человека, которому нужен мир любой ценой, поэтому пока он готов прекратить войну только на устраивающих его условиях.   2.  Условия этого мира будут несправедливы, унизительны для Украины и оскорбительны для Европы. Однако они будут существенно менее несправедливыми, унизительными и оскорбительными, чем условия парафированного весной 2022 года Стамбульского соглашения.   3.  Стоила ли эта разница тех сотен тысяч жизней украинских солдат, которыми она была оплачена, - вопрос, который будет десятилетиями дискутироваться в Украине. На мой взгляд - да, если считать целью этой войны не частности, а сохранение украинского государственного проекта как идеи.   4.  В настоящий момент образовалось второе с начала войны России против Украины реальное окно возможностей для ее прекращения. Именно сейчас ситуация, наконец, снова соответствует формуле мира, которую я предложил в дискуссии с Венедиктовым в марте 2022 года: мир наступит тогда, когда для руководства как России, так и Украины политическая цена продолжения войны окажется выше цены заключения мира.   5.  Нет никаких оснований полагать, что стороны воспользуются возникшим окном возможностей, но можно с уверенностью утверждать, что оно в данный момент у них есть. То есть вопрос мира находится сейчас в плоскости политической воли.   6.  Если параметры мира не удастся состыковать, война продолжится до возникновения следующего окна возможностей, срок появления которого угадать практически невозможно. В этом случае события могут развиваться классически по одному из трех сценариев: положение сторон останется неизменным, ресурсы России для продолжения войны будут исчерпаны и Россия согласится на более приемлемые для Украины условия, ресурсы Украины для оказания сопротивления будут исчерпаны  она вынуждена будет принять еще более жесткие условия прекращения войны.   7.  Я не военный и не экономический эксперт, чтобы оценить сравнительную вероятность этих сценариев, и поэтому оставляю этот прогноз в зоне ответственности читателей.  

  ХОД ПУТИНА Ситуационный анализ в 3-х частях.   Часть вторая. Реакция Путина:   1. Путин не отступит от требования передачи ему «незавоеванных территорий», поскольку для него исполнение этого требования является страховкой от последствий «разрушительного мира». Разделение по линии фронта – это не победа, а остановка войны, за которую Путин будет подвержен остракизму именно в той среде, которая является в России его политической подушкой безопасности. Передача еще не завоеванных земель является для него символом победы, с помощью которого он будет торговать прекращением войны внутри страны.   2.  В то же время Путин под давлением созданных Трампом «обстоятельств» готов будет пойти на «асимметричные уступки», которые могут помочь Зеленскому «продать» прекращение войны ценой уступки территорий в Украине. Скорее всего, этим асимметричным шагом будет символическая уступка других территорий, которая будет в России представлена как несущественная, а в Украине - как существенная.   3.  При этом главной уступкой Путина станет не эта символическая и очень важная в психологическом плане для украинцев хитрость, а реальный отказ от первоначальных целей войны – установление над всей Украиной российского протектората по белорусскому и грузинскому сценариям. Единственной, но при этом самой действенной гарантией этой уступки станет сохранение за Украиной права иметь полноценную армию (а других и не надо, потому что все, что сверх того, – от лукавого).   4. Анонимный комментатор в Youtube остроумно заметил по этому поводу, цитируя кого-то из классиков: когда они поняли, что не могут достигнуть победы, они решили объявить победой достигнутое. Это и есть реально возможная линия прекращения огня на этой войне. Но у такой «победы от достигнутого» есть своя цена – ей нужна страховка.   5.   Условия «страхования» были озвучены Путиным в Бишкеке. Это юридическое «поручительство» так называемых «великих держав» - Путин в этом смысле застрял в XIX веке. При этом круг этих «равновеликих» не уточняется. В зависимости от того, насколько велико будет давление на Путина, этот круг может быть максимально широким вплоть до полного состава участников какого-нибудь Венского конгресса или свестись к единоличной подписи Трампа.   6.  Путин не согласится на прекращение огня в рамках двустороннего соглашения с Зеленским ни при каких условиях, кроме реального поражения на фронте, но в вопросе формы гарантий со стороны США и Европы может быть гибким. В принципе, эти гарантии решают для него троякую задачу: усиливают эффект победы внутри страны, страхуют на случай, если Украина попытается в будущем решить вопрос силой, позволяют выйти из режима санкций, что является важнейшей самостоятельной задачей и отвечает интересам большинства элит.  (См. Окончание)

ХОД ПУТИНА Ситуационный анализ в 3-х частях.   Человек наделен свободой воли, в том числе - в критических ситуациях. Он, например, может перед лицом неотвратимой угрозы выбрать алгоритм самопожертвования вместо алгоритма спасения, и таким образом сделать бесполезным любой рациональный прогноз. Но коридоры возможного, внутри которых человеку предстоит сделать свой свободный выбор, мы определять можем, поскольку рамки возможного заданы объективно сопровождающими этот выбор обстоятельствами. По указанной причине я не берусь предсказать, какой выбор сделает Зеленский по итогам переговоров в Вашингтоне, но готов приблизительно описать те обстоятельства, которые будут влиять на выбор Путина, когда Уиткофф привезет согласованные с Украиной условия мира в Москву.   Часть первая. Обстоятельства Путина.   1. Путину в целом война выгодна, но только в фоновом режиме, именно как «спецоперация», то есть пока она действует как политический допинг. Но передоз войны для него крайне опасен, так как это кратчайший путь к смене политической парадигмы и революционной ситуации.   2.  Мнение о том, что Путин при любых условиях будет стремиться продолжить войну, скорее всего, ошибочно. Отнюдь не при любых, а только при тех, которые делают выход из войны менее опасным для сохранения его власти, чем продолжение войны.   3. Точкой консенсуса (который не может быть неизвестен Путину) является мнение, что до критической отметки, когда война из политического допинга превращается в политический яд, у России остается в запасе еще около полутора лет. Но Трамп способен существенно сократить этот срок, если действительно этого захочет. Это создает для Путина определенные стимулы не затягивать процесс выхода из войны, чтобы не пропустить «окно возможностей», предоставленное Трампом здесь и сейчас.   4. Путин в своих решениях склонен больше полагаться на собственную интуицию, чем на чужой расчет. Hа интуитивном уровне он достаточно хорошо чувствует, где именно пролегает та невидимая граница, которая отделяет войну стабилизирующую от войны разрушающей. Он будет играть в казино, пока есть монеты в кармане, но постарается выйти из игры и прекратить войну чуть раньше, чем война пересечет указанную границу.   5. Но есть одно существенное ограничение. Путин также понимает, что «неловкий мир», - то есть мир, который может трактоваться как поражение, - является еще большим дестабилизирующим фактором, чем война. Поэтому он готов будет прекратить войну только в том случае, если получит возможность представить прекращение войны как победу.   6.  Если предложение окажется строго на пересечении этих двух линий, то вероятность прекращения войны в ближайшее время очень высока. Если хотя бы по одной из осей предложение уйдет в сторону, Путин тоже вильнет. Поэтому исход переговоров в Москве во многом будет зависеть от точности выстрела Уиткоффа.   Конец первого поста. См. Продолжение.