Башни Федерации

Александр Лукашенко провел мастер-класс по политическому бартеру, конвертировав 123 заключенных в разблокировку экспорта «Беларуськалия». Сделка с командой Трампа – это фиксация новой реальности: Вашингтон де-факто признает субъектность белорусского лидера и переходит к прагматичному торгу, отбросив демократическую шелуху. Для Минска снятие санкций с калийной отрасли (20% мирового рынка, ~$3 млрд выручки в «тучные» годы) – это возвращение финансового суверенитета. Последние годы бюджет союзника держался исключительно на доброй воле Владимира Путина. Каждый транш требовал личных аудиенций, и превращал экономику республики в объект политической «барщины». Теперь у Минска появляется собственный валютный поток, и необходимость часто летать в Сочи или Ново-Огарево, чтобы выторговать очередные кредиты в обмен на лояльность, отпадает. Аппаратный смысл происходящего гораздо глубже, чем просто обмен. Во-первых, Лукашенко выгодно продал Западу своих прямых конкурентов по кампании-2020 – Бабарико и Колесникову. Поле внутри страны зачищено, а «токсичные» активы выведены за периметр. Можно, конечно, предположить, что вся белорусская оппозиция сейчас соберется за границей и начнет мстить, но реальность иная: вместо консолидации начнется жесткая внутривидовая война за западные бюджеты, кому они, конечно, будут нужны. Во-вторых, переговоры шли через голову Москвы. Минск восстанавливает многовекторность явочным порядком, ставя Кремль перед фактом уже заключенных сделок. Стратегический риск для нас очевиден. Получив финансовую подушку, Лукашенко может пойти дальше и начать торговлю уже геополитической лояльностью. Если следующей стадией переговоров станут гарантии безопасности для преемника Лукашенко в обмен на нейтралитет Минска, Россия рискует получить «второй фронт» дипломатического одиночества на западном направлении. Вашингтон явно нащупал цену вопроса. Подпишись на Башни

«Яндекс» окончательно встраивается в вертикаль молчания. Источники сообщают, что IT-гигант готовится полностью закрыть для россиян возможность оставлять отзывы о работе госорганов. Под «цифровой купол» тишины попадают не только мэрии, префектуры, МФЦ и отделы МВД, но и, что самое чувствительное для социальной стабильности, – управляющие компании и предприятия ЖКХ. Инсайдеры, близкие к компании, уточняют: решение уже обкатывается в режиме «тихого эксперимента» в ряде крупных городов. Аппаратная логика, которой прикрываются менеджеры «нового Яндекса», выглядит верхом цинизма: запрет планируют обосновывать «заботой о гражданах». Людей лишают голоса якобы для того, чтобы уберечь их от уголовных дел за оскорбление власти и дискредитацию чиновников. Однако реальная причина, по данным собеседников, кроется в страхе и дефиците ресурсов. В «Яндексе» отказались от идеи усиленной ручной модерации – слишком дорого и рискованно. Корпоративные юристы опасаются, что модераторы сами могут стать фигурантами дел за пропуск «криминальных» комментариев или отказ удалять неудобную правду. Проще выключить рубильник, чем фильтровать поток народного гнева. Для системы это опасный разворот. Зачищая отзывы о ЖКХ и действиях силовиков, власть и аффилированный бизнес собственноручно ломают датчики обратной связи. Недобросовестные коммунальщики получают карт-бланш на бездействие в отсутствие публичного контроля, а Кремль лишается объективной биг-даты о точках напряжения. Вместо цифровой карты проблем на столах у Кириенко и Вайно окажется стерильная картинка, не имеющая ничего общего с реальностью. Подпишись на Башни

Оперативный доклад Счетной палаты за 9 месяцев 2025 года фиксирует нарастающий дисбаланс в региональных финансах, который команда Бориса Ковальчука пока только констатирует, но не купирует. Сухие цифры отчета вскрывают системную проблему: разрыв между доходной и расходной частями бюджетов субъектов стремительно увеличивается. Рост доходов на 7,7% безнадежно отстает от динамики расходов, которые разогнались на 15,4%. Губернаторский корпус вынужден тратить больше, чем зарабатывает, выполняя спущенные сверху мобилизационные обязательства, не обеспеченные трансфертами Силуанова. География финансового неблагополучия расширяется. Уже в 52 регионах бюджеты исполнены с дефицитом в 645,8 млрд рублей. Это четкий сигнал Кириенко и его блоку внутренней политики: запас прочности, накопленный в «тучные» годы, исчерпан, и социальное напряжение в депрессивных территориях будет расти пропорционально кассовым разрывам. Лишь 38 субъектов смогли выйти в плюс, но их профицит (527,8 млрд) не перекрывает общую дыру в системе, что ставит под угрозу бюджетную устойчивость всей федерации. Отдельный аппаратный маркер – провал в администрировании расходов. В 28 регионах исполнение оказалось ниже среднего уровня (64,2%), что говорит о параличе управленческой воли на местах. Губернаторы-технократы боятся тратить, опасаясь внимания силовиков к каждой закупке, и предпочитают морозить ликвидность на счетах. Деньги есть, но они не работают в экономике, оседая мертвым грузом. Госдолг регионов, замерший на отметке 3,5 трлн рублей, пока выглядит управляемым, но эта стабильность обманчива. В условиях, когда Набиуллина держит ставку на заградительном уровне, перекредитование коммерческими займами становится невозможным, а бюджетных кредитов на всех не хватит. Система входит в 2026 год с тяжелым наследством: регионы-доноры больше не могут тянуть всю конструкцию, а дотационные субъекты требуют ручного управления и прямой подпитки из федерального центра, превращаясь в черную дыру для казны. Подпишись на Башни

Аппаратный зуд Минобрнауки по цифровизации «для галочки» вылился в реинкарнацию худших практик советского соцсоревнования. Департамент информполитики ведомства запустил кампанию по принудительной подписке студентов на министерский канал в мессенджере Max. На прошедшем в Москве итоговом семинаре для пресс-служб вузов уже чествовали «передовиков», сумевших обеспечить нужную статистику. В лидерах – региональные университеты (от Брянского до Дальневосточного), где административный ресурс традиционно заменяет маркетинговые стратегии. Методы достижения KPI фиксируют деградацию работы с молодежью. Из десятков вузов – от Воронежского технического до РГГУ и КубГУ – поступают сигналы о прямом шантаже: студентам угрожают недопуском к сессии, проблемами с общежитием и дисциплинарными взысканиями за отказ установить «суверенный» мессенджер. Кураторы групп собирают списки отказников, требуют скриншоты подписки и пишут объяснительные за низкий процент охвата. Вместо создания конкурентного продукта, который молодежь выбирала бы добровольно, система строит потемкинские деревни из мертвых душ. Цинизм ситуации в том, что весь этот административный загон подается как прорыв в молодежной политике. На семинарах проректоры бодро отчитываются о «формировании единого информационного пространства», хотя по факту занимаются банальным переливом подневольного трафика в сырой продукт VK. Студенческие хакатоны с призовыми фондами, призванные наполнить Max сервисами, выглядят как попытка аутсорсить доработку приложения силами тех же студентов, которых туда загнали из-под палки. В сухом остатке мы видим классическую имитацию эффективности. Чиновники получают красивые отчеты с графиками взрывного роста аудитории, ректоры – галочки в KPI лояльности, а студенты – очередной повод для раздражения и ухода в серую цифровую зону. Такая стратегия не продвигает национальный мессенджер, а токсифицирует его бренд на старте, превращая в символ принудиловки, от которого избавляются сразу после получения зачета. Подпишись на Башни

В условиях глобальной экономической турбулентности способность удерживать и наращивать конкурентные преимущества превращается в вопрос выживания государства. Не иметь таких преимуществ – прямо создавать угрозу национальной безопасности России. Обострение экономического противостояния неизбежно: США под руководством Трампа уже начинают снимать сливки с нового мироустройства, а Китай – закреплять статус главного центра притяжения капитала и технологий. Это происходит на фоне, когда мировой рынок нефти уже на пороге «суперпереизбытка». По прогнозу The Financial Times, в 2025 году резкий рост добычи в Бразилии, Гайане и США совпадёт с замедлением спроса из-за электромобилизации Китая. Цены пойдут вниз, как и наши экспортные доходы. Сырьевой экспорт превращается в ловушку: цены на нефть и газ падают, и без смелых шагов по повышению привлекательности российской экономики нам будет всё тяжелее держаться на плаву. Представьте: пока конкуренты создают магниты для инвесторов, мы рискуем остаться в изоляции, где внутренние силы просто не потянут глобальный рывок. Пример Китая – яркий контраргумент любой инерции. Пекин делает ставку на открытость: в декабре на Хайнане заработает крупнейшая зона свободной торговли с нулевыми пошлинами на 74% импорта, налогом на прибыль 15% (против 25% на материке) и льготами для экспатов. Здесь тестируют рыночные механизмы с минимальным вмешательством государства: беспошлинный ввоз сырья для реэкспорта готовой продукции, расширенный duty-free и упор на потребительские расходы. К 2050 году на Хайнане планируют создать хаб с глобальным влиянием. Если эксперимент сработает, практики разойдутся по всему Китаю, укрепив его как центр азиатского роста. Для России это прямой вызов: без похожих решений в Сибири, на Дальнем Востоке или где-либо еще, мы останемся на обочине. Как показывает пример Китая, на который обратил внимание Олег Дерипаска, даже крупные экономики не могут полагаться только на внутренние ресурсы. Создание в России условий для привлечения иностранного капитала – вопрос национальной безопасности. Подпишись на Башни

Вчерашнее принятие Госдумой в первом чтении поправок, наделяющих Роскомнадзор правом блокировать передачу данных в «небезопасные» страны по собственному усмотрению, фактически означает создание цифровой монополии на истину. Нет сомнений, что законопроект беспрепятственно пройдет все фильтры – от оставшихся чтений до подписи президента. Система выстраивает вертикаль, где в одних руках концентрируется абсолютная власть над трансграничным трафиком без системы сдержек и противовесов. Однако концентрация такого ресурса неизбежно спровоцирует новые аппаратные противоречия. Вопрос о центре принятия решений по блокировкам становится ключевым триггером скрытых конфликтов. Очевидно, что взгляды условной группы Патрушева, видящей угрозу в любом внешнем контуре, и прагматиков вроде Мишустина или Грефа, для которых трансграничные данные – это кровь экономики, диаметрально противоположны. То, что для силовиков – дыра в безопасности, для технократов – критическая инфраструктура. Наделение ведомства Андрея Липова функциями и прокурора, и судьи превращает РКН в точку пересечения интересов групп влияния. Понятие «недостаточной защиты данных» в руках регулятора становится универсальным инструментом, применение которого будет зависеть не от формальных критериев, а от текущего баланса сил между кланами. Договориться о единых правилах игры в условиях, когда рубильник находится в одних руках, будет крайне сложно. Для рынка это сигнал о наступлении эры «цифрового феодализма». Бизнесу посылают недвусмысленный месседж: любые внешние каналы могут быть обрублены, а возможность апелляции сведена к нулю. Это не забота о приватности граждан (утечки из внутренних баз происходят регулярно и безнаказанно), а передел контроля над информационными потоками. Система замыкается в себе, но внутри этого замкнутого контура начинается жесткая конкуренция за право определять, кого именно отключать от глобальной сети, а кого оставить в виде исключения. Подпишись на Башни

Вчерашняя встреча Владимира Путина с Советом по правам человека (СПЧ) зафиксировала окончательную трансформацию этого института. Если раньше Совет был площадкой для выпуска пара и точечной критики перегибов на местах, то теперь он переформатирован в инструмент легитимации непопулярных решений и трансляции новых идеологических установок. Дискуссия свелась к набору безопасных тем (курьеры, учебники, защита соотечественников), в то время как реально острые вопросы остались за скобками или прозвучали в комплиментарной форме. Показательна риторика президента по миграционному треку. Фраза о готовности рассмотреть «конкретные инициативы» без жесткой критики текущего положения дел – это сигнал, что радикального пересмотра миграционной политики не будет. Баланс между интересами лоббистов дешевой рабочей силы и социальным напряжением сохранен в пользу первых, а СПЧ предложено заниматься косметическими правками, а не системными решениями. Отдельный акцент – на теме иноагентов. Призыв «не сходить с ума» при применении закона звучит как признание перегибов, но не означает их отмены. Это классический аппаратный маневр: центр снимает с себя ответственность за эксцессы исполнителей, сохраняя сам репрессивный механизм в неприкосновенности. Тезис о том, что российский закон мягче американского, остается базовым аргументом для внутренней аудитории, игнорируя реальную правоприменительную практику. В блоке про искусственный интеллект и курьеров прослеживается желание власти зарегулировать низовую активность, которая вышла из-под контроля. Поручение МВД заняться доставщиками – это не забота о пешеходах, а попытка взять под колпак огромную серую зону городской экономики. Государство видит в армии курьеров не сервис, а неконтролируемую социальную среду, требующую жесткого администрирования. В сухом остатке СПЧ-2025 выполнил свою функцию: острые углы сглажены, лояльность подтверждена, а реальные проблемы растворены в бюрократических формулировках о «необходимости проработки». Сигнал элитам прост: курс на консервацию текущей модели управления остается неизменным, а правозащита окончательно встроена в вертикаль как сервисная функция. Подпишись на Башни

Тема курьеров выходит на федеральный уровень. На встрече с СПЧ президент поручил МВД и регионам навести порядок в этой сфере, фактически признав, что стихийный рост доставки создал новый источник повседневного напряжения в городах. Это не только конфликт пешеходов, автомобилистов и курьеров, но и зона ответственности государства, которое до сих пор догоняет рынок постфактум. При этом базовые элементы будущего регулирования уже обкатаны. Москва и Петербург еще осенью представили концепцию федеральных правил, которую поддержали крупнейшие сервисы доставки. В столице с мая действует третий этап приказа Дептранса, регламентирующий работу и передвижение курьеров, и де-факто выступающий пилотной моделью для всей страны. Крупные игроки и так вводят внутренние стандарты безопасности, пытаясь опередить неизбежное ужесточение внешних требований. Структурно проблема упирается в транспортный контур. Рост популярности велосипедов и электровелосипедов связан не только с экологией, но и с бумом доставки, а значит, без разведения потоков и развития велоинфраструктуры любые запреты будут малоэффективны. Отдельный узел – правовой статус легкого электротранспорта: категория электровелосипеда с мотором до 250 Вт до сих пор не прописана в ПДД, хотя подавляющее большинство граждан выступает за четкое определение, где на таком транспорте можно ездить. В этом кейсе, как и во многих других, государство вынуждено догонять уже сложившуюся практику, оформляя в виде федеральной политики то, что сначала родилось на уровне города и рынка. Подпишись на Башни

Вокруг фигуры Зульфии Ханнановой, преподавателя ВШЭ и совладелицы бренда MonMio, сложилась характерная для нынешнего времени конструкция: академический статус используется как легитимация для агрессивного сетевого бизнеса. Образ «суперкоуча» и наставника служит лишь витриной, за которой скрывается жесткая воронка продаж, где студенческая аудитория и слушатели лекций рассматриваются как ресурсная база для реализации косметики и белья СТМ. Грань между просветительской миссией и рекрутингом в интересах частного капитала стерта окончательно. Бизнес-модель Ханнановой изначально строилась на эксплуатации чужих активов. Запуск «швейцарского» (по легенде) бренда MonMio сопровождался конфликтом с лидерами рынка Florange, обвинившими команду Ханнановой в прямом плагиате. Стратегия захвата была циничной: визуальное копирование моделей, дублирование маркетингового плана и дезинформация агентов тезисами в духе «Florange теперь выходит под нашей маркой». Это классическая схема паразитирования на устоявшемся рынке, где этика бизнеса приносится в жертву маржинальности. Теперь этот же подход масштабируется на образовательную среду. ВШЭ и другие площадки превращаются в сцену для вербовки в сетевую структуру. Вместо наставничества происходит монетизация доверия аудитории, обеспечивающая высокий уровень потребления бенефициара – от BMW X4 до элитной недвижимости на Ямской и в Басманном переулке. Особую пикантность ситуации придает идеологическая гибкость героини. Ханнанова, позиционирующая себя в кулуарах как оппозиционерка и фигурирующая в протестных списках за 2022–2024 годы, без стеснения использует инфраструктуру государственного вуза для личного обогащения. Этот разрыв между заявленной принципиальностью и практикой монетизации статуса демонстрирует классические двойные стандарты: «режим» критикуется, но его институты активно используются как кормовая база. Подпишись на Башни

Публичный конфуз спикера Госдумы Вячеслава Володина, пересказавшего президенту сатирический фейк о «проворовавшемся ИИ-министре», фиксирует критическую дисфункцию в системе информационного обеспечения высшей власти. Третье лицо в государстве, ссылаясь на выдуманную новость хорватского юмористического ресурса Newsbar, не просто демонстрирует цифровую некомпетентность, но и легитимизирует уровень аналитики ИА «Панорама» в диалоге с первым лицом. Аппаратный смысл произошедшего глубже, чем просто анекдот. Это диагноз фильтрам, через которые проходит информация перед попаданием в «красные папки». Если спикер парламента, отвечающий за законодательный контур, несет президенту непроверенную чушь об Албании (которую он к тому же перепутал с Евросоюзом), это ставит под сомнение качество всей экспертизы, поступающей наверх. Система отрицательной селекции кадров привела к тому, что референты не способны отличить реальность от сатиры, а начальники не считают нужным перепроверять факты, если они укладываются в идеологическую канву «загнивающего Запада». Показательно, что даже после публичного разоблачения пост с фрагментом этого совещания продолжает висеть в официальном Telegram-канале Володина, набрав уже больше миллиона просмотров. Это либо упертость, либо полная потеря контроля над собственным информационным контуром. Спикер предпочитает не признавать ошибку, оставляя дезинформацию в открытом доступе, что создает эффект институционального одобрения фейка. Инцидент создает опасный прецедент для принятия государственных решений. Законодательное регулирование искусственного интеллекта теперь рискует строиться на базе интернет-мифов и городских легенд. Когда стратегическое планирование опирается на фантомы, цена ошибки возрастает кратно. Володин невольно подсветил главную уязвимость режима: изоляция элит становится не только геополитической, но и когнитивной. В борьбе за «цифровой суверенитет» власть начинает воевать с ветряными мельницами, координаты которых берет из юмористических пабликов. Подпишись на Башни

В Rustore вокруг мессенджера Max сложилась показательная ситуация. После волны критики негативные отзывы исчезли, а 8 декабря пачкой появились тысячи однотипных хвалебных комментариев на 1-2 предложения с пятью звездами. Имена авторов выглядят как результат генератора ников – Леон, Эрик, Силантий – что только подчеркивает искусственность картинки. Сам продукт стабильно попадает в скандалы. 8 декабря фиксировались массовые жалобы на то, что Max перестал работать: пользователи не могли войти в аккаунты, открыть чаты или запустить приложение. На таком фоне стройный хор отзывов «все супер, очень удобный мессенджер» воспринимается уже не как маркетинг, а как издевка над аудиторией. Отдельная история – пиар через пиратские площадки. Госмессенджер встроили прямо в пиратскую версию «Зверополиса 2»: в дубляже герои обсуждают, как скачали Max и хвалят его функции. Формально публично борясь с пиратством, система параллельно использует пиратский контент для продвижения «своего» продукта, показывая, что правила в этой игре не для всех одинаковы. Схема работы подрядчиков видна невооруженным глазом. Привыкли отдавать подряды «своим», которые в первую очередь зарабатывают деньги, а потом уже работают, причем как правило по старым лекалам: все хвалебные комментарии приходятся на один день, выглядят одинаково и читаются как шаблон. Платформа приложений вместо того, чтобы быть арбитром, помогает прятать негатив и пропускает нарисованный позитив, что бьет уже не только по репутации Max, но и по доверию к всей витрине госэкосистемы. Продвигать Max с точки зрения государства действительно нужно, он завязан на госуслуги и сервисы. Но подход «отдали подряд своим – они что-то нарисуют» дает предсказуемый результат: сырой продукт загоняют через ограничения, он регулярно ломается, а сверху дорисовывают идеальные рейтинги. При том уровне внимания к мессенджеру пиар требует другого уровня интеллекта – иначе каждый новый скандал будет только усиливать отторжение к самому сервису и тем, кто его продвигает. Подпишись на Башни

Поручение Владимира Путина о «незамедлительном начале структурной перестройки» – это фиксация конца эпохи адаптации. Если последние два года правительство Мишустина пыталось тушить пожары и сохранять видимость нормальности, то теперь дана директива на жесткую смену экономической модели. Слово «незамедлительно» в президентской риторике означает, что решения будут приниматься без оглядки на социальный комфорт, а время на раскачку вышло. За термином «структурная перестройка» скрывается неприятная правда: государству нужно кратно больше денег, чем может дать нынешняя экономика. Главным донором этой перестройки станут не нефтяные сверхдоходы (которых все меньше), а кошельки граждан и бизнеса. Уже подписан закон о повышении НДС до 22% с 1 января 2026 года. Это не просто цифры в отчетах Минфина, это подорожание каждого чека в магазине минимум на 2-3%, так как бизнес неизбежно переложит эти издержки на покупателя. Параллельно запускается механизм «обеления экономики», о котором заявил президент. Звучит красиво, но на практике это означает тотальную цифровую зачистку. ФНС получает карт-бланш на борьбу с любыми серыми схемами: от «зарплат в конвертах» до дроблений бизнеса. В новой реальности гаражная экономика, благодаря которой выживали миллионы, приравнивается к диверсии против бюджета. Гайки закручивают даже для упрощенцев: порог для уплаты НДС снижают в три раза, загоняя малый бизнес в условия, где выживут только сильнейшие. Для людей «структурная перестройка» станет эвфемизмом снижения качества жизни. Мы входим в фазу, где рост цен и налогов будут объясняться необходимой платой за суверенитет. Новый общественный договор предельно честен: государство мобилизует максимум ресурсов для своих глобальных задач, оставляя гражданскому сектору ровно столько, сколько нужно для физического выживания. Надежды на то, что экономика останется зоной свободного предпринимательства, окончательно обнулены сегодняшним выступлением. Подпишись на Башни

Заявление Екатерины Мизулиной о том, что после блокировки Roblox «каждый второй ребенок хочет уехать из страны», – это не просто социология, это признание провала молодежной политики. Глава ЛБИ, которая годами строила карьеру на запретах всего и вся – от рэперов до стримеров, – теперь используется кураторами как рупор для фиксации перегибов. Тезис о том, что блокировка западных сервисов автоматически перенаправит трафик на отечественные аналоги, оказался ложным. Зумеры не пошли в VK Play или Max, они пошли в VPN и теневой сектор. Система получила не лояльных пользователей, а поколение «цифровых диссидентов» 8–16 лет. Для них государство теперь ассоциируется не с защитой, а с лишением базового досуга. Эмоциональный разрыв с родиной из-за игры – это диагноз качеству идеологической работы. Патриотизм, который рушится при отключении сервера, был симулякром. Публичный вброс главы ЛБИ – это сигнал, что в АП осознали риски полной потери контакта с младшим поколением. Мизулина здесь выступает лишь маркером: если даже системные лоббисты цензуры начинают публично дистанцироваться от решений РКН, значит, внутри элит назревает раскол по поводу методов цифровой изоляции. «Партия рубильника» зашла слишком далеко, создав точку напряжения там, где ее быть не должно, и теперь политический блок вынужден искать крайних через контролируемые вбросы. Прогноз о росте киберпреступности сбывается мгновенно. Кейс московской школьницы, потерявшей 80 тысяч рублей на попытке обойти блокировку, – лишь первая ласточка. Государство своими руками вытолкнуло миллионы подростков в серую зону, где их ждут не только мошенники, но и вербовщики реальных экстремистских структур. Вместо модерируемого Roblox мы получили абсолютно неконтролируемый Dark Social. Блокировка стала точкой невозврата, после которой лояльность самого младшего поколения может быть утеряна окончательно. Фраза «хочу уехать» – это не угроза эмиграции, это декларация внутренней эмиграции, что для режима гораздо опаснее. Подпишись на Башни

Кейс Ларисы Долиной, получивший финальное оформление через эфир «Пусть говорят» на Первом канале, – это не светская хроника, а политический прецедент. Впервые на федеральном уровне легитимизирована схема «элитного обнуления»: статус лоялиста позволяет пересматривать гражданско-правовые сделки, превращая добросовестного приобретателя в единственного пострадавшего. Появление Долиной в прайм-тайм – это попытка купировать репутационный пожар, который вышел из-под контроля. Константин Эрнст предоставил площадку для публичной исповеди, но тезис о «давлении украинских мошенников» больше не работает как универсальная индульгенция. Обещание Долиной вернуть деньги, прозвучавшее в эфире, – это вынужденный шаг, продиктованный не раскаянием, а жесткой рекомендацией кураторов. В АП осознали, что «эффект Долиной» создал опасную точку социального напряжения. Решения судов, оставившие покупателя без жилья и денег, дискредитировали не просто артистку, а сам институт собственности. Если лоялистам позволено отменять сделки по звонку, рынок недвижимости для среднего класса схлопывается. Теперь мяч на стороне Верховного суда. Вопреки прогнозам о круговой поруке, ВС, скорее всего, поддержит покупательницу Лурье. Это необходимо для обеления судебной системы, репутация которой пострадала от сервильности нижестоящих инстанций. АП не нужен новый раздражитель перед 2026 годом, поэтому кейс Долиной будет использован как показательная порка для восстановления баланса: «закон один для всех», даже если ты народная артистка. Само заявление Долиной о возврате средств решает лишь локальную проблему конкретной Полины Лурье, но не закрывает системную «дыру». Судебный прецедент, когда дееспособность продавца аннулируется постфактум без медицинских оснований, остается миной замедленного действия. Возврат денег в частном порядке – это попытка затушевать глобальный сбой правовой матрицы, которой продолжают пользоваться сотни менее медийных персонажей по всей стране. Подпишись на Башни

Ситуация с принудительной привязкой входа на «Госуслуги» к мессенджеру Max маркирует окончание эпохи «мягкой силы» в цифровом управлении. Иллюзии о конкуренции с глобальными платформами отброшены: система перешла к этапу жесткой цифровой унификации. Доступ к базовым государственным сервисам, без которых невозможно существование гражданина в правовом поле, теперь де-факто становится заложником установки директивно назначенного национального мессенджера. Вчерашний кейс демонстрирует характерный для последнего времени стиль управленческих решений: резкий ввод ограничений без предварительного прогрева и оценки рисков. Пользователи столкнулись с новой реальностью постфактум, когда привычные сценарии авторизации оказались заблокированы. Первая волна негатива, начавшаяся еще с утра, сформировала устойчивый нарратив о «цифровом принуждении», который бюрократическая машина не смогла перехватить. Официальные разъяснения Минцифры последовали лишь к вечеру, когда кризис уже вошел в стадию самовоспроизводства. Попытка купировать репутационные потери через размещение платных позитивных тезисов в субботу утром (через сутки после негатива) выглядит как запоздалая реакция. Бюджеты на антикризис освоены, но стратегически это ничего не изменило – разъяснительная работа опоздала на сутки, уступив место стихийному недовольству. Подобная тактика продвижения через искусственные ограничения несет долгосрочные риски для самого продукта. Вместо создания конкурентных преимуществ, которые мотивировали бы пользователей к естественной миграции, выбран путь административного давления. Это закрепляет за Max имидж «цифрового налога» на доступ к государству, повышая токсичность бренда и затрудняя его реальное принятие социумом даже при отсутствии альтернатив. Подпишись на Башни

Вчерашнее заявление президента о том, что власть должна уметь работать с инструментами влияния на молодежь в цифровой среде, а не просто фиксировать угрозы со стороны Telegram, – это отчетливый аппаратный сигнал. В публичное поле прорывается скрытая дискуссия между «партией рубильника» и системными администраторами смыслов. Тезис явно подготовлен группой Кириенко (частично) – Пескова, традиционно выступающей против тотальной изоляции и пытающейся охладить пыл сторонников стратегии «заблокируем все». Это признание факта: техническое ограничение без смысловой альтернативы неэффективно. На этом фоне кейс государственного мессенджера Max становится идеальным маркером провала стратегии цифрового импортозамещения, реализуемого без оглядки на реальные запросы аудитории. Агрессивный маркетинг сырого продукта, который транслируется из каждого утюга, вызывает обратный эффект. Механика принуждения не работает: чем выше административное давление, тем сильнее отторжение навязываемого софта. Зачем вкладывать колоссальные бюджеты в пиар того, что технически не готово к конкуренции, – вопрос, который теперь задают и на самом верху. Главная проблема Max даже не в багах, а в отсутствии уникального предложения. Административный перегон лояльной сетки каналов не создал новой экосистемы: это вторичный контент, загнанный в жесткие рамки критериев, не генерирующий новых смыслов. В лучшем случае происходит перелив части аудитории, но не ее качественный рост. Попытка создать стерильную среду для молодежи провалилась, потому что молодежь не идет туда, где нет жизни. Расчет на то, что блокировки конкурентов автоматически наполнят отечественный сервис, оправдался лишь частично и в специфическом сегменте. Старшее поколение действительно мигрировало в Max для бытовых звонков внукам, так как привычные способы связи стали недоступны. Однако культура потребления контента не изменилась: совершив звонок в «суверенном» приложении, пользователь возвращается читать новости и аналитику в Telegram. Молодежь же и вовсе сохраняет привычные паттерны коммуникации благодаря VPN. Пока не реализован полноценный китайский сценарий с тотальным контролем трафика, Max останется утилитой для звонков бабушкам, а не инструментом влияния, о необходимости которого говорил президент. Подпишись на Башни

Решение Роскомнадзора заблокировать FaceTime и Roblox показывает смену курса: власть больше не пытается конкурировать с западными платформами, а просто выключает их. Для силовиков это логичный шаг – убрать защищенную видеосвязь и неконтролируемые детские чаты. Но главная причина не только в безопасности, а в деньгах: теперь под создание отечественных аналогов можно требовать огромные бюджеты. Блокировка FaceTime – это сигнал владельцам техники Apple: пользоваться ей в России становится не только неудобно, но и подозрительно. С Roblox ситуация еще острее: власть не терпит площадок, где молодежь общается без присмотра. Теперь нас ждет выделение миллиардов на «правильные» игры, которые будут делать лояльные подрядчики. Если отключение FaceTime взрослые еще могут пережить, то запрет Roblox бьет по миллионам семей. Для детей и подростков это не просто игра, а главное место встречи с друзьями, поэтому реакция здесь – настоящая истерика и обида на систему. Лишение такой «цифровой няни» создает напряжение внутри семей, превращая бытовую проблему в реальное недовольство. Что касается будущего, то блокировки – это только разминка. Тестирование «белых списков» уже идет, и к началу 2026 года эта система может стать основной для всех. Власть переходит к модели, где любой неконтролируемый поток информации считается угрозой, которую проще отрезать, чем проверять. Подпишись на Башни

Новая стратегия национальной политики до 2036 года подается как очередное подтверждение «единства многонационального народа», но фактически превращает регионы в исполнителей жестко заданных политических KPI по идентичности и лояльности. На них замыкается интеграция новых территорий, при том что административный контур уже перегружен, а ресурсная и кадровая база не растет пропорционально задачам. Федеральный центр усиливает контроль и отчетность: к 2036 году большинство жителей должны декларировать «общероссийскую идентичность», а число конфликтов на национальной почве на бумаге обязано снижаться. В такой конструкции у регионов возникает очевидный стимул уходить в формализм – штамповать советы, программы и фестивали «гармонии» вместо того, чтобы вскрывать реальные линии напряжения между этническими и социальными группами, особенно на новых территориях. Дополнительный слой напряжения – конкуренция за внимание и ресурсы между старыми регионами и новыми субъектами, которым стратегия отдельно обещает приоритет интеграции и «устранения последствий враждебной пропаганды». Без обновления региональных элит, включения местных лидеров и реальной передачи части полномочий вниз документ воспроизводит привычную модель декоративного единства: цифры по идентичности растут, а доверие к институтам и готовность участвовать в общих проектах зависят от того, насколько конкретный губернатор способен не только отчитаться, но и действительно гасить конфликты на своей территории. Подпишись на Башни

Повышение коммунальных тарифов в 2026 году следует логике российской политики. Правительство одобрило двукратную индексацию – с 1 января на 1,7% и с 1 октября от 8% до 22% по регионам. Выбор сроков раскрывает согласование федеральных решений с избирательным календарем. Январское повышение увязано с техническим фактором – повышением НДС с 20% до 22%. Однако перенос основной индексации с июля на октябрь невозможно объяснить хозяйственными причинами. Выборы в Госдуму – 20 сентября. Сдвиг тарифной индексации на месяц позже избегает волнения избирателей в преддверии голосования. Это стандартный паттерн: непопулярные решения откладываются за электоральное окно. Дифференциация региональных тарифов маскирует однородную логику. Ставропольский край – 22%, Дагестан – 19,7%, Москва – 15%. Разница слишком велика для различий в износе инфраструктуры. За цифрами видна калькуляция: где повышение спровоцирует наименьший протест, где его проще согласовать с местной элитой. Совокупный рост за два года – 25–30%, что опережает темпы повышения доходов. Коммунальные операторы демонстрируют достаточное финансовое положение, но тарифы растут независимо от реальной нужды в средствах. Система функционирует как канал перевода финансовых требований в административные решения. Тот, кто контролирует механизм тарифообразования и согласует его с политическим календарем, получает рычаги влияния на региональные администрации. Подпишись на Башни

На этой неделе американский план, казавшийся завершённым, вступил в режим интенсивной корректировки. Киев отвергнул версию из 28 пунктов как «пророссийскую», и документ сокращается с каждым раундом. История типична: американская сторона вырабатывает параметры, украинская переделывает, европейцы добавляют условия – и получается совсем иное от первоначального замысла. Женевские переговоры 23 ноября перестроили архитектуру. Из 28 пунктов остаток сократили до 19–22. Главное – исключены пункты об ограничении численности ВСУ и отказе от НАТО. Эти вопросы отложены для финального раунда. Произошла подмена: вместо решений – отсрочки. Киев позиционирует это как победу. Однако первоначальный американский план отражал реальные расстановки сил и стратегические интересы России. Украина не могла его принять не потому, что он несправедлив, а потому что он запечатлевал её поражение. Параллельно ЕС выработал встречный план из 24 пунктов – возврат территории до 1991 года, замороженные активы России, жесткие гарантии. Это документ не о мире, а о передаче конфликта в иное качество. Трамп это видит и не будет принимать ни украинские переделки, ни европейские контрпланы без согласования с Россией. Спецпосланник Уиткофф отправится в Москву с финальным вариантом. Центр тяжести переговоров переместился в сторону России. Киев остается объектом согласования между Вашингтоном и Москвой. Путин молчит. По информации СМИ, Россия считает 19-пунктный вариант провальным – логично, поскольку исключены ключевые требования. Но молчание имеет смысл: зачем комментировать недоделанный текст? Окончательная версия зависит от двух переменных – согласны ли США видеть результат конфликта в таком формате и что предпочтет Россия: формализацию текущего положения или продолжение. На этом фоне европейские настойчивости выглядят пережитком, а Киев получает роль наблюдателя в своем собственном урегулировании. Подпишись на Вечерний М