Говорит Фурсов

Выступление на форуме «Лаборатория будущего»👇🏻

И она тоже предшествует классовому обществу, коренится в доклассовом прошлом. Социальная организация антагонистического типа, будь то в «азиатских», античных или феодальных формах, наслаивается на неё и ни в коем случае не уничтожает. Уничтожает общину и – внимание – крестьянство как таковое только капитализм, развитие которого предполагает раскрестьянивание и превращение аграрного общества в посткрестьянское, главными фигурами которого становятся безземельные арендаторы и батраки, т.е. сельские пролетарии, не имеющие ни собственности, ни своей особой, имманентной их типу деятельности организации.

Готовы еще 5 наборов кухонных ножей, раз такой спрос на них. Занимаюсь изготовлением уникальных кухонных ножей уже более 36 лет. Постоянно совершенствую выбор стали, обточку лезвий, процесс закаливания и технику изготовления ручек. ‼️Результат: чрезвычайно острые, прочные, красивые и долговечные кухонные ножи из нержавеющей дамасской стали, скрученной из 67 слоев с сердечником из стали VG-10. Каждый нож уникален - как отпечаток пальца! Всего в коллекции 5 ножей — шеф, универсал, сантоку, филейный и овощной. Все ножи можно заказать как комплектом, так и по-отдельности. ⚡️На ножи даю пожизненную гарантию. Доставку оформлю хоть сегодня. Пиши сейчас и успей забрать подарок! Напиши кузнецу 📱 https://t.me/kuznec Узнай цены 📱 https://t.me/kuznec Получи подарок от кузнеца 📱 https://t.me/kuznec

Крестьянское хозяйство – это единица одновременно производства и потребления; крестьянин как земледелец сращён с природными факторами своего производства, именно поэтому генезис капитализма потребовал разрыва этой сращённости, и разрыв этот мог быть только насильственным. Первоначальное накопление капитала, которое, не являясь капиталистическим, предшествует ему в качестве conditio sine qua non, и было решением этой задачи главным образом в виде огораживаний (классика – Англия, XVI–XVII вв.). Важно, что земледельческое хозяйство появляется до возникновения социально-антагонистических (классовых в широком смысле термина) отношений и соответствующих им групп (классов). Последние наслаиваются на земледельческое хозяйство, а не предшествуют ему как капитализм по отношению к индустриальному производству и пролетариату с его типом производственной деятельности. Что ещё важнее, у крестьян есть своя социальная организация – общинная в различных формах.

Чем больше социальный и духовный контроль (последний А. Грамши называл «культурной гегемонией»), тем больше интегрированы нижние и средние группы в систему – и наоборот. Ясно, что различные социальные группы в различной степени поддаются интеграции в систему, обладают различным потенциалом сопротивления и, как следствие, различной степенью свободы в системе и от её хозяев. Зависит эта степень от специфики системы, от места той или иной группы в общественном разделении труда, в особенностях тех средств производства, которыми они обладают. Особенно неудобным и для любой системы, и для её господствующих слоёв (классов) группами являются крестьянство и интеллектуалы. Казалось бы, что общего между ними? Общее, как это ни парадоксально, есть, и немалое. В обоих случаях имеет место то, что Маркс называл сращённостью, нерасчленённым единством работника с его природными средствами производства: у крестьянина это земля, у интеллектуала это его интеллектуальные навыки – наработанные технологии мышления, профессиональная и общая эрудиция.

Позиции господствующих групп любого общества зависят прежде всего от того, в какой степени в процессе отчуждения воли (угнетение) или экономического продукта (эксплуатации) они посредством социального и духовного (оккультного, религиозного, идеологического) контроля определяют бытие и сознание иных групп, насколько эти последние интегрированы в систему, образующим элементом которой выступают господствующие группы, насколько система исчерпывает бытие и сознание (ценности, мораль, модели поведения) негоспод. Полностью интегрированных обществ нет – даже в тех случаях, когда системность совпадает с субъектностью, растворяет её в себе, как в восточных социумах.

Как мы видели, статья Яковлева «Против антиисторизма» била именно по тем направлениям литературы и философско-научной мысли, которые стремился в 1970 г. пресечь и КГБ – в обоих случаях мы имеем дело с системной реакцией. Но, быть может, отношение режима, номенклатуры к крестьянству, интеллектуалам, к русскому вопросу обусловливалось не только конкретно-системными, но и более глубокими причинами социального и исторического характера?

Власти (и прежде всего КГБ) жёстко подавляли в общественном процессе, с одной стороны, представителей неопочвенническо-патриотической мысли, с другой – левой, марксистской. В результате «творчески-инаковую» нишу занимали худшие, но относительно безобидные для Системы образцы западного обществоведения, перенесённые на советскую почву. А их персонификаторы хотя и подвергались некоторому давлению, но в весьма щадящем режиме, да ещё и имели с этого профит – репутацию «гонимых», «запрещаемых». Так закладывался фундамент концептуальной катастрофы перестроечных и постперестроечных времён, когда в страну хлынула мутная волна второсортной западной науки об обществе, а вчерашние специалисты по научному коммунизму, истматчики, географы, филологи и пр. враз обернулись социологами, политологами и т.п. второго сорта и второй свежести – но кого это волновало? Это, помимо прочего, был долгосрочный результат курса КГБ по отношению к инакомыслию. Как пелось в поп-опере «Иисус-суперзвезда»: «Well done, Judas» («Ты хорошо поработал, Иуда»). Выпущенная в 2011 г. книга начальника Пятого управления КГБ (борьба с инакомыслием) Ф.Д. Бобкова называется «Как готовили предателей». У меня другой вопрос к генералу армии: кто и зачем готовил предателей, работавших на разрушение СССР и какую ответственность за это несёт КГБ? Иными словами, как говорил один из персонажей фильма «Мёртвый сезон», «кто с тобой работает?». Чем закончились игры с агентами-провокаторами типа Виктора Луи и «распасовки» генерала Питовранова в андроповские времена?

Неудивительно, что определённая часть номенклатуры, в том числе и А.Н. Яковлев, с большим подозрением относилась к писателям, которые в литературной форме выражали идеи и позиции неопочвенников, патриотов, апеллируя к деревне, к прошлому, к русским традициям и истории. Не меньшее подозрение вызывали те представители науки – обществоведческой, философской и в меньшей степени естественной – которые пытались творчески развивать-совершенствовать марксизм, соединяя его с естественнонаучными идеями (например, Побиск Кузнецов). Здесь, как и в сфере культуры, власть спокойнее относилась к тем, кто повторял зады либеральной западной социологии, политологии, экономики. Нужно сказать, что и в глазах большей части «передовой» (читай: либеральной с ориентацией на Запад) научной массовки такие «умельцы» выглядели привлекательнее и предпочтительнее, чем серьёзные левые и марксисты, стремившиеся осовременить марксизм и сквозь такую призму взглянуть и на капитализм, и на советское общество (например, В.В. Крылов).

Секретная организация, которая развалила СССР. Александр Хоффманн, Дмитрий Перетолчин Подписывайтесь и смотрите ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ этого ролика без цензуры и рекламы на сайте видеожурнала «Картина мира»

Транснациональная, крайне скрытная и влиятельная правоконсервативная организация, которая на протяжении всей своей истории служила ключевым инструментом неформальной, наднациональной и трансатлантической координации западной геополитической и разведывательной деятельности против своих "цивилизационных конкурентов", изначально — Советского Союза/исторической России, а в современном контексте — вновь России, посредством прокси-войны на Украине. Об истории появления и настоящей деятельности секретной организации Le Cercle рассказывает военный обозреватель ТАСС Александр Хоффманн. С гостем беседует Дмитрий Перетолчин.

Больше интересных видео для подписчиков на сайте видеожурнала «Картина мира» Подписывайтесь на наш канал

Второй пример из другой области. В марте 1978 г. Шолохов написал Брежневу письмо по поводу атаки на русскую культуру зарубежного и внутреннего сионизма. Если в 1972 г. письмо Шолохова быстро возымело своё действие, то спустя шесть лет оно было «спущено на тормозах», а одному из секретарей ЦК КПСС поручили объяснить товарищу Шолохову, что он преувеличивает угрозу. А вот к мыслителям и писателям державно-патриотического толка отношение власти оставалось настороженным.

Уже к концу 1970-х годов идейная («идеологическая») ситуация в стране изменилась. Два примера. Если в конце 1960-х фильм Ю. Озерова «Освобождение» зритель принял «на ура», то его по сути продолжение – фильм «Солдаты свободы» того же режиссёра – был встречен вяло и прохладно. Причём происходило это тогда, когда на Западе постепенно, исподволь начались попытки переписать историю Второй мировой войны, естественно, в неблагоприятном для СССР направлении, и это тут же нашло отражение в западном кинематографе. Действительно, второй фильм Озерова был слабее и ходульнее первого, но дело не только в этом – изменился сам зритель, который всё больше требовал лёгкой развлекухи и чтоб с «фигой в кармане» и намёком на лёгкую эротику, как в фильме «Вооружён и очень опасен»; впрочем, первая женская обнажёнка в советском кино появилась в серьёзном фильме – «А зори здесь тихие» (1972 г.). Кстати, советские фильмы с интеллигентской «фигой в кармане» хорошо шли на Западе, хорошо продавались и приносили валюту. Всё это усиливалось переходом советского кино на коммерческие рельсы со всеми вытекающими последствиями, в том числе идеологического порядка. Так вопрос ведомственных, групповых и индивидуальных заработков на лёгкой антисоветчине получил материальную базу. О том, как такое кино воздействует на советского зрителя, организаторы процесса либо не хотели думать, либо, напротив, хорошо это продумали.

2 июля провожу презентацию книги профессора МГИМО и замдиректора ИСАН Елены Георгиевны Пономаревой. https://t.me/whitefilin/7263

Таким образом, на рубеже 1960–1970-х годов в идейном плане в советском обществе, по крайней мере, в думающей его части, наметилась поляризация. В то время как одна часть социума позитивно воспринимала и сталинскую эпоху и саму идею социализма – и с этих позиций критиковала брежневский режим или, по крайней мере, испытывала недовольство им, другая часть общества отрицательно относилась и к сталинской системе, и к социализму, который она отождествляла со «сталинизмом» – и с таких позиций критиковала существующий строй, полагая его недостаточно либеральным и недостаточно повёрнутым в сторону Запада. Что ещё хуже для системы, в 1970-е годы в советском обществе начала, как заметил В. Бушин, формироваться мода на антисоветизм – нередко лёгкий, выражаемый в цинично-бытовой форме, но лиха беда – начало. Рос антисоветизм сразу из трёх источников и имел три составные части. Западнический «тяжёлый» антисоветизм диссиды и «лёгкий» либералов и антисоветизм на религиозной (чаще всего – православной) почве понятны. Однако антисоветизм захватил и часть державно-патриотического лагеря. Как отмечает Ф. Раззаков, «самым страшным было то, что классовое чутьё изменило многим державникам, которые из-за своей ненависти к отдельным большевикам-евреям вроде Троцкого, Каменева, Зиновьева, Ягоды и т.д., стали отождествлять большевизм исключительно с еврейским заговором и взялись петь осанну белогвардейцам» и, добавлю я, монархии и православию. Так на рубеже 1960–1970-х годов наряду с либерально-западнической, по сути буржуазной, появилась ещё одна линия антисоветизма – белогвардейско-монархическая (и это при том, что монархистов среди белых было не более 10%). Она быстро нашла отражение в кинематографе, где не в лоб, не прямо, но вполне очевидно появились положительные образы белогвардейцев. Речь не о том, что таковых не было в реальности, были и, возможно, побольше, чем у красных (у последних, однако, в отличие от белых, был Проект Будущего – потому, помимо прочего, и победили). Речь о другом – об изменении социокультурной, а если говорить прямо, то классовой тональности в изображении белых, будь то «Бег», «Адъютант его превосходительства» или «Новые приключения неуловимых», где потрясающую песню «Русское поле» поёт белый офицер-красавец в исполнении актёра В. Ивашёва. Словами «Русское поле, я твой тонкий колосок» именно белый офицер фиксирует свою принадлежность русскости. Нетрудно заметить, что изменение тональности в изображении в кинематографе тех, кого на языке официальной идеологи называли «представителями эксплуататорских классов», шло абсолютно в такт с превращением номенклатуры в квазикласс, т.е. по сути в господствующую группу с эксплуататорским потенциалом: бытие определяет сознание!

Складник Фантом из премиальной стали М390, рукоять — из титана, вставки G10. Механизм замка — Фрейм лок. При этом, складник "Фантом М390" невесомый и очень компактный. Когда держишь его в руках, отпускать совсем не хочется. Даю пожизненную гарантию. Кую на совесть уже 36 лет. Доставка от 2 дней. Для уточнения цены и фото ножа пишите в личку. Отвечу сразу 📱 https://t.me/kuznec

Не меньше копий было сломано по поводу киноэпопеи «Освобождение» (режиссёр Ю. Озеров). В сценарии фильма присутствовал Сталин, причём как талантливый стратег, как крупный и мудрый государственный деятель. Несмотря на решение ЦК КПСС и приказ трёх министров, в Госкомитете по кинематографу со сценарием обращались бесцеремонно, тормозили его прохождение, пытались сократить сцены со Сталиным. Во время показа фильма зрители часто встречали появление Сталина на экране аплодисментами.

В 1966 г. «либералы» и «державники» сошлись в схватке за Ленинскую премию. Либеральная фракция номенклатуры и «творческой интеллигенции» пытались протолкнуть фильм М. Ромма «Обыкновенный фашизм», в котором исподволь проводились аналогии между национал-социализмом («фашизмом») и советским коммунизмом. И власть это поняла: Суслов после просмотра фильма спросил Ромма: «За что же вы нас так не любите?». Впрочем, неприятностей Ромму, неформальному лидеру «либералов» в кинематографе, это не принесло. Но и «ленинку» он не получил, её вручили представителю противоположного лагеря – М. Ульянову за роль Трубникова в фильме А. Салтыкова «Председатель». Какое-то время спустя Ромм пытался снять фильм «Великая трагедия» о маоистском Китае, в котором собирался громить социализм, используя советско-китайский раскол. Однако здесь ему обмануть власть не удалось.