Говорит Фурсов

28 августа исполнилось 100 лет потрясающему писателю, мастеру «городской прозы», исследователю человеческих душ Юрию Валентиновичу Трифонову. В 25 лет за повесть, «Студенты» Трифонов получил Сталинскую премию! Сравнивать в дне сегодняшнем не с чем — нет страны, которой нужны были бы такие студенты. По собственному выражению Юрия Валентиновича, после премии «я влетел в литературу, как дурак с мороза». Удивительно, что позже писатель говорил: «Были бы силы, время и, главное, желание, я бы переписал эту книгу заново от первой до последней страницы».  Известна одна дарственная надпись: «Это книга, которую я не писал». Для меня это очень странно. Книга правильная. Немного наивная, но такие были времена — надежды на бесконечный взлет, надежды на справедливость… Главное в прозе Мастера — изучение психологии современного ему городского жителя. Трифонов — не просто внимательный, но и беспощадный исследователь незаметных сделок с совестью, которые совершает человек под тихим, но неумолимым прессом обыденности. Как верно отметил М. Гундарин: «герои Трифонова в привычном смысле слова скорее антигерои. Они смиряются с бытом, погружаются в него (женятся-разводятся, изменяют, делают мелкую карьеру, обмениваются жилплощадью и т.п.), предают юношеские идеалы, молча отступают, незаметно для себя самих сдают позиции, превращаясь в пожилых, обмякших дяденек».  Советская эпоха, которую изучал и описывал Трифонов, ушла, но нравственная физика быта нашего человека не слишком изменилась. Почитайте романы и повести Юрия Валентиновича — убедитесь сами.  

Либеральный проект был куда приятнее и приемлемее. Во-первых, внешне он казался менее воинственным и радикальным. Во-вторых, он мягко предполагал неравенство. В-третьих, происходя, как марксизм, из геокультуры Просвещения (по сути – «двоюродный брат» марксизма), он нёс в себе всё более манящий перерождающуюся номенклатуру образ Запада: «либеральный коммунизм», «либеральный социализм», «социализм с человеческим лицом» (читай: с либеральным), «рыночный социализм» – разве плохо? И «мостик» к либерализму есть – социал-демократия; то, что на Западе социал-демократы давно превратились в партии, по сути обслуживающие капитал, т.е. в социал-предателей, не смущало: ведь можно же договариваться с капиталом на международной арене, а почему на внутренней нельзя? Либерализм хорошо пахнет: французским парфюмом и коньяком, дорогими сигарами и дымком барбекю техасских ранчо. Показательно, что в интеллектуальной обслуге четырёх последних генсеков КПСС (а это почти три последних десятилетия существования СССР) доминировали те, кого называют «либералами-западниками» (разумеется, на советский манер) из Международного отдела ЦК КПСС. Все эти полужурналисты-полуучёные, получиновники-полуинтеллигенты-полуподлецы партийного типа, которые если что и любили русского, то икру и водку, как Нессельроде, которому светлейший князь Горчаков, говорят, заметил: нельзя есть и гадить в одном и том же месте – так поступают только свиньи. По сути у этой своры карьеристов и принципов-то с убеждениями никогда не было, о чём сегодня они без стеснения пишут в мемуарах, так же, как и о том, что потихоньку вписывали в доклады генсеков закамуфлированные пассажи из работ «буржуазных социологов» – и опять вспоминается: «Well done, Judas!».

Иными словами – налево пойдёшь… направо пойдёшь… «Налево» в данном контексте – качественное усовершенствование социализма, на что номенклатура была готова только на словах. «Направо» – два варианта: либерально-западнический и национально(державно)-неопочвеннический. Именно два эти варианта активно обсуждались определёнными сегментами советской интеллигенции с 1960-х годов в качестве желаемых путей, перспектив развития страны. Оба варианта, однако, предполагали смену идеологической легитимности режима. Причём неопочвеннический, с опорой на русскую традицию, – кардинальную. В частности, акцентирование в нём социальной справедливости и коллективизма («соборности»), формально совпадавшее с идеалами социализма, по сути не могло вдохновлять номенклатуру – напротив; вспомним тост Брежнева.

🛠 Мужская сумка — не аксессуар. Это инструмент. Меня зовут Николай Лыков. Уже больше 17 лет я делаю кожаные сумки — не для моды, а для жизни. Каждую сумку я делаю вручную — без конвейеров, без спешки. Только натуральная кожа Crazy Horse, надежные, прочные швы и фурнитура. Кто берёт мои сумки? 🔹 Мужики, которые знают цену настоящим вещам. 🔹 Те, кто устал менять сумки каждый сезон. 🔹 Женщины, которые дарят подарок не для галочки. Делаю на совесть — как для себя, гарантия 5 лет. Пиши прямо сейчас — расскажу, покажу, подберу. Каталог сумок тут 👉 kozhevnik_lykov Написать мастеру 👉 kozhevnik_lykov

⚡️ Андрей Фурсов приглашает на встречу 19 сентября! Феномен русской власти: становление, специфика и отличия от власти на Западе и Востоке, устройство правящей страты, межэлитное взаимодействие и исторические корни конфликтов Запада и России - эти и другие темы обсудим на закрытой встрече «ЛИЧНО с Андреем Фурсовым, Евгением Спицыным и Виталием Волковым». На мероприятии для вас: - Личное общение и прямой диалог с выдающимися экспертами страны - Глубокий анализ исторических процессов, оценка геополитических событий, рекомендации для управленцев - Нетворкинг, доступ к закрытому сообществу передовых профессионалов - Вечерний клуб сомелье с дегустацией любимых напитков императоров и вождей, кулуарное общение Получите необходимые знания и инструменты для взвешенной оценки сегодняшних событий и четкого понимания ближайшего будущего! 👉🏻 Программа и регистрация: https://clck.ru/3NrpiT

Решать накапливающиеся проблемы своего «пирога» путём усиления эксплуатации номенклатура в условиях социализма не могла – на пути стояли не только официальная идеология, но вся структура общества, вся его история с колоссальными социальными завоеваниями, к которым, впрочем, население привыкло как к данности, как к чему-то, что есть и будет всегда. Говорят, одним из любимых тостов Брежнева был следующий: «Все в России хорошо жить не могут. Только некоторые. Выпьем за то, чтобы быть среди них» (или что-то в этом роде). Но в том-то и штука, что выбранный номенклатурой экстенсивный, застойно-плоскостной вариант в перспективе ставил под вопрос «быть среди них» и он начинал всё больше звучать как «быть среди них или не быть?». Для Брежнева и его команды застойных лет (представленной немалым числом пенсионеров-доминошников, чья кармическая судьба – что-то вроде «дяди Васи-банщика» или баяниста на свадьбе, но поди-же – вознесло) хватило, отчасти нефть помогла. Однако nihil dat fortuna mancipio (судьба ничего не даёт навечно), застойный вариант, всё больше превращавшийся в пикник на обочине мирового развития (окончательно на эту обочину его отправили Горбачёв и Ельцин) не мог быть длительным, а шанс на реализацию вертикального (посткапиталистического) аттрактора, пути вверх был не просто упущен, а сознательно отвергнут.

И вот теперь эта пена, поднятая во власть исторической бурей, мстит. Мстит России реальными делами. Мстит народу, на который всегда смотрела свысока, как на лохов, созданное которыми она разворовывает, распродаёт и проедает. Мстит СССР – словами: чернухой, ложью, клеветой. Разумеется, шакалы могут обтявкивать льва, если он мёртв; однако лев, даже мёртвый, остаётся львом – таким его и запомнят, а шакальё останется шакальём – и именно такими запомнят их. Но вернёмся к номенклатуре.

Разве могут те, кто сегодня выскочил из грязи, признать, что в советское время они были неудачниками? Конечно, нет. Легче обвинить во всех личных бедах систему, которая их не оценила, которая, подумать только, призывала к творчеству и хотела, чтобы граждане были творцами, словно бросая им в лицо, подобно швейковскому капралу, его бессмертное: «Помните, скоты, что вы люди» (в данном контексте не имеет значения, что сама система нарушала свои же призывы и принципы). А какое творчество может быть у тех, о ком, например, немецкая газета написала, что в Германии его не взяли бы даже бухгалтером на захудалую мыловаренную фабрику? Характерная черта всей этой бездари, всех этих позднесоветских маргиналов, которые в постсоветской реальности так и остались маргиналами, только с деньгами (которые ещё как пахнут), в – ненависть к интеллекту, к образованности, к высокой культуре, в конечном счёте – к уму. Их любимый вопрос-присказка: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Невдомёк этим кармическим троечникам, что почти 200 лет назад на этот вопрос ответил Талейран: «Для того чтобы иметь много денег, не надо иметь много ума, а надо не иметь совести». Социальная пена её и не имеет.

Особенность большой части нынешней лабуды заключается в её негативном отношении – от неприязни до ненависти – к России вообще и к СССР, в котором они родились. Причина понятна: кем эти персонажи были в СССР? Кем бы они остались, если бы Союз сохранился? Кем им и положено быть – неудачниками, шлемазлами, лузерами: кто-то продолжал бы завлабствовать; кто-то – преподавал бы научный коммунизм или марксистско-ленинскую философию в непрофильных вузах и, пуская злобные слюни, втихаря читал антисоветскую и русофобскую литературу; кто-то торговал бы цветами или поддельными джинсами, время от времени покуривая травку; кто-то пытался бы совращать девочек или мальчиков после произнесения прочувствованных речей на комсомольских активах районного масштаба.

Однако, решая экономические проблемы системы в качестве спасательного пояса, «теневая экономика» топила её социально: коррупция, подрыв морали (доход среднего теневика в 5–10 раз превышал доход среднего советского гражданина), внелегализация/криминализация социальных процессов. Поддержание застойно-плоскостного аттрактора «на свету» в определённой степени поддерживалось социальной энтропией «в тени». А перелёты «из света в тень» и назад ещё больше разлагали верхушку. Важный сегмент верхних слоёв всё больше жил по законам «тени», и контакты с Западом только усиливали эту тенденцию, выковывая целое поколение советских негодяев-терминаторов системы. Впрочем, она их и породила – как и свою «тень», теневую, т.е. подзаконную экономику. И когда встала задача превращения в собственников и перехвата управления страной, эта экономика стала одним из средств, рычагов. Надо было, помимо прочего, только поменять/уничтожить советские законы, прежде всего те, что регулировали экономику (например, на июньском пленуме 1987 г.), и создать хаос, «возрастающее расхождение элементов системы», как сказал бы А. Богданов. «Тень» перестала знать своё место, а результат – в 1990-е – чётко определил М. Ножкин: «Опять Россию словно леший сглазил, опять наверх попёрла лабуда».

Статья А.Пасхиной о гражданской войне в Судане и роли ОАЭ в закупках золота и «играх» террористов. https://topwar.ru/269848-sudanskij-risk.html

В виде «теневой экономики» советская верхушка столкнулась с угрозой накопления частных средств, способных превратиться в капитал, независимый от центроверха («государства»). Этот процесс должен был быть поставлен под контроль. Кем? КГБ, МВД, Комитетом партконтроля и контрразведкой; скорее всего, последним в острой конкуренции с первым. В острой ситуации второй половины 1980-х годов во время «эвакуации режима» «теневая экономика» стала спасительной зоной помещения «средств партии», как во второй половине 1970-х – неожиданно пришедших и не вполне учтённых нефтедолларов. Такая подзаконная экономика превращалась во внезаконную или даже надзаконную.

Встреча Путина и Трампа подтвердила, что уже осенью Россию и мир ждут сильнейшие перемены. Решения, которые тянулись годами — будут приняты в ближайшее время. Большинство снова будет не готово. Однако те, кто следит за Мультипликатором, почти всегда знают, что будет наперед! Еще в 2024 он предвидел укрепление рубля, победу Трампа, начало переговоров и снижение ставки ЦБ. А сейчас — объясняет какие события ждут Россиян в ближайшие месяцы и как подготовиться к ним заранее. Рекомендую почитать, ведь это коснется каждого!

Отчасти решать ряд экономических проблем, купируя кризисные явления, позволяла «теневая экономика». Уже в 1970-е годы в неё было вовлечено значительное число людей: в конце 1970-х она обеспечивала 10–15% национального дохода и 25–30% личного потребления граждан. Это – согласно официальным цифрам, явно заниженным.

Общий рост населения, пусть и замедляющийся, разбухание на основе «застоя» и благодаря ему номенклатуры и её слоёв-прилипал (обратная сторона – закупорка «социальных каналов» и пробуксовка «социальных лифтов»), формирование партийно-хозяйственно-мафиозных кланов с собственной экономической базой, рост слоя советских «лавочников», подстёгнутый косыгинской реформой, – всё это давило на «общественный пирог», уменьшало его. Последний увеличивался намного медленнее по сравнению с растущим спросом всё большего числа претендентов на него, и нефтяные деньги не были кардинальным решением этого вопроса, тем более что даже в номенклатурной среде они распределялись неравномерно и, с точки зрения определённых ведомств, несправедливо; неудивительно, что в конце 1970-х годов эти ведомства (МО, КГБ) оказались заинтересованы в «небольшой» (как им казалось) войне, способной перенаправить денежные потоки в их сторону и вообще изменить расклад ведомственного контроля над ресурсами страны. Хотели как лучше (для себя). Вышло иначе.

В начале 1970-х годов до этого было далеко; к тому же часть западной верхушки готова была к сотрудничеству с советской (эта часть впоследствии проиграла, в том числе и потому, что её противники нашли себе в СССР адекватных подельников). Однако более или менее дальновидным номенклатурщикам уже на рубеже 1960–1970-х годов были видны невесёлые перспективы. Темпы экономического роста и научно-технического прогресса снижались; снижались показали роста производительности труда: с 39% в 1966–1970 гг. до 25% в 1971–1975 гг. (цифры завышены официальной статистикой, впрочем, и ЦРУ часто завышало показатели советской экономики). Две республики – РСФСР и Белорусская ССР – по сути кормили все остальные; при этом из-за роста населения среднеазиатских республик (т.е. роста преимущественно неславянского мусульманского населения) Центру приходилось вкладывать средства именно в эту, разбухающую и, как минимум, не менее коррумпированную, чем Закавказье, часть Союза, в которой материально-денежные потоки из Центра исчезали как в «чёрной дыре». Плюс угроза нарушения этнического баланса со всеми вытекающими этнокультурными и властными последствиями.

Системный антикапитализм исчерпал качественные возможности развития, номенклатура заблокировала его трансформацию в посткапитализм, реализуя инерционный застойно-плоскостной вариант развития, который не мог продолжаться длительное время и на который в связи с отказом номенклатуры от рывка в посткапиталистическое будущее всё более деформирующее давление и влияние объективно должен был оказывать системный противник, капитализм – сначала по модели «волк в виде бабушки» (1970-е годы), а затем в виде самого натурального волка с ощеренными клыками и физиономией Рейгана.

Украинские спецслужбы внесли канал "Украина.ру" в список вражеских для режима Зеленского и объявили угрозой информационной безопасности. Это тот самый канал, где РУ означает русский. Не зря на них подписалось уже более 500 000 человек! Читать Украина.ру важно и необходимо всем ПОДПИСАТЬСЯ!

Итак, к моменту публикации статьи Яковлева Большая система «СССР» при всём внешнем блеске находилась в состоянии структурного кризиса, который охватывал практически все сферы, что довольно остро проявлялось в идеологии. Всё это напоминает ситуацию галактической империи из азимовской «Академии» («Foundation»), только вот стратега спасения типа математика Селдена в СССР не нашлось.

И последнее: статья Яковлева не только приоткрывает завесу над великой «политтехнологической», как сказали бы сейчас, тайной Русской Власти, секретом её «кощеевой смерти», но и показывает практическую закономерность (но не необходимость) при определённом ходе истории «либерального» перевёртывания советского режима посредством «антикоммунистической» революции, логичную смену посредством горбачёвщины брежневского курса «ельцинско-чубайсовским» (фамилии употребляются не в смысле персон – это было бы неверно, – а в смысле социальных знаков).