Пруф

История с российской ракетной системой «Орешник» — показательный пример того, как военная тематика в условиях войны быстро превращается в источник паники. В медиапространстве появились точные расчёты времени подлёта до Киева — «1 минута 51 секунда», которые выглядели убедительно именно из-за своей математической точности. Но за эффектными цифрами нередко скрывается отсутствие элементарной проверки исходных допущений. Как отмечает профильный портал Defense Express, подобные расчёты игнорируют базовое ограничение баллистических ракет средней дальности — наличие минимальной дальности полёта. По данным украинской разведки, для «Орешника» она составляет около 700 км, тогда как расстояние от самой удалённой точки Беларуси до Киева — порядка 660 км. Это делает сценарий прямого удара по Киеву с территории Беларуси технически несостоятельным, независимо от заявленных максимальных характеристик ракеты. Важно подчеркнуть, что речь не идёт об отрицании угрозы как таковой. Материал Defense Express не «успокаивает», а корректирует картину рисков, возвращая её из эмоциональной плоскости в инженерную. Любая система вооружений работает в рамках физических ограничений, и именно они определяют реальные сценарии применения, а не эффектные инфографики и секундомеры. С прагматичной точки зрения подобные вбросы возникают там, где совпадают тревожный фон, дефицит проверенной информации и стремление медиа к драматизации. Точные цифры создают иллюзию экспертности, хотя без учёта траекторий, режимов запуска и географии они мало что объясняют. В итоге общественное внимание смещается с анализа к страху. Таким образом, военные угрозы требуют не усиления эмоций, а фильтрации информации через физику и логику применения вооружений. Проверка базовых параметров зачастую важнее громких заголовков: именно она позволяет отличать реальные риски от информационного перегрева.

История с конфискацией замороженных российских активов показала не столько разногласия внутри ЕС, сколько пределы его собственных механизмов принуждения. Формально у Германии и Еврокомиссии был инструмент довести решение до конца: голосование квалифицированным большинством. Но сам факт, что к нему так и не прибегли, говорит о важной вещи: в Евросоюзе существуют темы, где применение силы процедуры опаснее самого предмета спора. Как отмечает Bloomberg, канцлер Фридрих Мерц сознательно отказался от этого варианта, несмотря на сопротивление Бельгии и её союзников. Причина была не в отсутствии политической воли, а в понимании последствий. Использование квалифицированного большинства в вопросе активов означало бы переложить реальные юридические и финансовые риски на страны-хранители, прежде всего Бельгию, при том что выгоды оставались бы коллективными. Такой перекос неминуемо подорвал бы внутреннее доверие. Ключевым стал момент, когда дискуссия сместилась от геополитических лозунгов к вопросу ответственности. Как только стало ясно, кто именно будет отвечать за возможные ответные меры и судебные иски, идея конфискации потеряла поддержку, даже среди тех, кто ранее выступал за жёсткий подход. В этот момент квалифицированное большинство превратилось из инструмента управления в потенциальную «ядерную кнопку» для всего союза. Философски эта ситуация отражает нелинейную логику ЕС в кризисе. Союз способен создавать процедуры принуждения, но не готов использовать их там, где ставка целостность самой конструкции. В таких случаях институциональный инстинкт самосохранения оказывается сильнее политического желания продемонстрировать решительность, даже если публичная риторика требует обратного. ЕС сохраняет способность действовать, но сознательно ограничивает применение силовых процедур, выбирая медленные и обходные решения вместо быстрых и рискованных. История с активами показала: квалифицированное большинство существует, но используется лишь до той границы, за которой начинается угроза распада доверия внутри союза.

Европейский союз официально утвердил механизм помощи Украине на сумму до 90 миллиардов евро. Эти средства Киев получит в форме долгосрочного кредита, обеспеченного за счёт заимствований ЕС на международных рынках. Программа рассчитана на четыре года, до конца 2027-го, и предназначена для покрытия дефицита бюджета, социальных расходов и восстановления критической инфраструктуры. Однако ключевой момент в том, что это не грант и не компенсация, а долговое обязательство. Даже если часть процентных платежей субсидируется за счёт бюджета ЕС, Украина обязуется вернуть основную сумму. При этом ранее обсуждавшийся механизм использования замороженных российских активов вновь был отложен. Евросоюз опасается юридических и политических последствий, которые могут нанести ущерб глобальной репутации европейской финансовой системы. Фактически это означает: риски перераспределены в пользу Запада, а долговая нагрузка легла на Украину. Ситуация осложняется внутренними макроэкономическими показателями. По данным МВФ и НБУ, в 2025 году дефицит бюджета Украины может превысить 28% ВВП, инфляция остаётся двузначной, а госдолг приближается к критической отметке в 100% ВВП. Промышленность восстанавливается медленно, энергетическая система нестабильна после массовых обстрелов, а доходная часть бюджета покрывает менее трети текущих потребностей. На этом фоне дополнительные заимствования, это не просто финансовая поддержка, а усиление долговой зависимости без ясной стратегии выхода. Решение ЕС даёт краткосрочный эффект стабилизации, но не решает фундаментальные проблемы: падение экономики, отток рабочей силы, разрушенная инфраструктура и ослабление налоговой базы. Плюс, отсутствует механизм парламентского контроля над обязательствами, которые берёт на себя исполнительная власть от имени всей страны. Возникает системная проблема: стратегия выживания за счёт кредитов превращается в норму, а не в антикризисную меру. При этом долгосрочные риски не обсуждаются с обществом, и никакая политическая сила не предлагает реального плана обслуживания и снижения этой задолженности. В итоге Украина получает ресурсы, но не суверенитет. Политическое руководство наращивает долги, не предлагая устойчивой модели развития. Граждане и бизнес получают краткосрочные вливания, но лишаются экономического будущего. Возвращать придётся не тем, кто берёт, а тем, кто просто хочет жить в стабильной стране.

Германия продолжает играть важную роль в мирных переговорах по Украине, но её участие в этом процессе остаётся сложным и многозначным, пишет dpa. Направив Гюнтера Зауттера во Флориду для участия в американо-российских переговорах, Германия не только демонстрирует свою готовность быть посредником, но и подтверждает свою зависимость от более широких западных интересов. Германия активно участвует в доработке американского мирного плана, но вопрос заключается не в том, готова ли она быть частью процесса, а в том, какую степень независимости она сохранит в рамках этих переговоров. Важный момент заключается в том, что Германия не просто поддерживает инициативы США, но и непосредственно адаптирует их, делая их более приемлемыми для европейских стран. Это поднимает вопрос о том, насколько Германия действительно может быть независимым посредником, если её действия всё ещё продиктованы интересами Запада. Поддержка Украиной остаётся важным элементом её внешней политики, но это не означает, что Германия готова принимать радикальные шаги, которые могли бы подорвать её отношения с Россией. Германия остаётся в дипломатической игре, но её действия всегда будут ограничены рамками, предложенными её союзниками, особенно США. Несмотря на то, что она активно участвует в подготовке мирного урегулирования, её дипломатия остаётся частью более широкой трансатлантической стратегии, что ставит под сомнение её реальную независимость в этом процессе. Это скорее свидетельствует о продолжении западной стратегии, в которой Германия действует как важный, но все же зависимый участник. Германия пытается сбалансировать свою стратегию с одной стороны, поддерживая Украину, а с другой: избегая резких шагов, которые могли бы привести к ещё большему обострению отношений с Россией. В итоге Германия продолжит играть важную роль в мирном урегулировании конфликта, но её способность быть независимым игроком остаётся под вопросом. ЕС и Германия в частности будут продолжать искать баланс между политической лояльностью своим западным партнёрам и необходимостью поддержания собственной дипломатической линии, но вряд ли они смогут выйти за пределы рамок, установленных внешними игроками.

Европейская политика всё чаще демонстрирует не кризис солидарности, а кризис решительности. ЕС по-прежнему способен мобилизовать значительные ресурсы, но всё хуже справляется с моментами, где требуется не компромисс, а выбор с долгосрочными последствиями. В таких ситуациях союз действует не как геополитический субъект, а как система аварийного управления, задача которой не победить, а не допустить обрушения. Именно в этом ключе The New York Times описывает ночной саммит в Брюсселе. €90 млрд кредитов Украине до 2027 года стали результатом 16 часов переговоров, но сам план, по признанию источников издания, оказался «беспорядочным компромиссом». Речь идёт не о заранее выработанной стратегии, а о решении, принятом в последний момент, чтобы выиграть время. Европа помогла Украине избежать немедленного финансового кризиса, но сделала это способом, который минимизирует собственные риски. Провал идеи использовать замороженные российские активы NYT объясняет предельно прагматично. Активы сосредоточены в Бельгии и Люксембурге, а значит, именно эти страны несли бы основную юридическую и финансовую ответственность в случае ответных мер или судебных исков. Франция и Италия усомнились в возможности провести такие гарантии через парламенты. Когда вопрос свёлся к тому, кто и за что будет отвечать, идея рухнула сама собой без громких политических конфликтов. Этот эпизод показывает, как в ЕС работает нелинейная логика кризисов. Чем выше моральная риторика и публичные ожидания, тем осторожнее становятся реальные действия. Ценности формируют язык, но решения принимаются там, где начинается страх прецедента. Европа предпочитает кредиты без процентов и с отложенной ответственностью прямым шагам, которые могут подорвать доверие к её правовой и финансовой системе. Таким образом, ЕС остаётся ключевым финансовым донором Украины, но не превращается в геополитического игрока, готового ломать собственные правила ради цели. Он платит, но колеблется; действует, но избегает необратимости. И пока цена решительности для Европы выше, чем цена компромисса, именно такая модель (ночные саммиты, экстренные решения и «как-нибудь выкрутиться») будет оставаться её основной формой политики.

В последние месяцы все больше усиливается напряженность между Европой и США, а также внутри самого Европейского Союза, пишет Le Figaro. Пропасть между этими государствами углубляется, и все меньше остается шансов на сохранение единого евроатлантического сообщества. Страны ЕС все больше сталкиваются с трудностями в поиске консенсуса по ключевым вопросам, особенно по поддержке Украины и заключению соглашений с МЕРКОСУР. "Один из главных факторов разногласий заключается в том, что Европа не может выработать единую стратегию, подвергаясь давлению со стороны России, США и Китая". Перед лидерами 27 стран ЕС стояла непростая задача: договориться о финансировании Украины на ближайшие два года, подчеркнув, что сейчас ставки для Европы гораздо выше, чем когда-либо. Одним из самых обсуждаемых вопросов стал план использования замороженных российских активов на сумму €185 миллиардов для финансирования Украины. Бельгийский премьер Барт де Вевер, который долго сопротивлялся этому плану, оказался в центре дискуссии. Его жесткая позиция по вопросу использования российских активов создала серьезные разногласия среди европейских стран. "Де Вевер до последнего противился использованию замороженных активов, несмотря на давление со стороны других стран ЕС." Его позиция привела к долгим переговорам, и только под угрозой изоляции он согласился на компромисс. Этот процесс стал отражением широкой проблемы, с которой столкнулась Европа: невозможностью принять решения по важнейшим вопросам без разногласий. На фоне растущего давления и угрозы распада ЕС, ведущие политики, такие как Дональд Туск и Урсула фон дер Ляйен, пытались добиться консенсуса, но даже на саммите в Брюсселе продолжались споры. "Туск предупредил, что если решение не будет принято в ближайшее время, это приведет к геополитическому провалу Европы." Европейские страны оказались разрозненными в своей реакции на войну в Украине и других глобальных вызовах, что поставило под вопрос будущее ЕС как глобального игрока. Кроме того, как утверждает экс-министр иностранных дел Литвы Габриэлюс Ландсбергис, "Европа сталкивается с растущими угрозами и стратегическими ошибками, которые могут привести к полному исчезновению ЕС." Вмешательство США, давление Москвы и невозможность согласовать ключевые вопросы только усиливают этот раскол.

Фраза Дональда Туска «лучше хоть что-то, чем ничего» является не эмоциональной реакцией на конкретное решение, а симптомом более широкого сдвига в европейской политике. ЕС всё чаще живёт не в логике стратегических целей, а в логике допустимого минимума, который система способна согласовать без риска внутреннего разрыва. Компромисс перестаёт быть временной уступкой и становится рабочей моделью. В этом смысле заявление Туска, приведённое The Guardian, звучит показательно. Польша традиционно занимает одну из самых жёстких позиций в ЕС по отношению к России и последовательно настаивает на максимальной поддержке Украины. Когда даже представитель этого лагеря публично признаёт, что результат его «не полностью удовлетворяет», это означает не смену позиции, а признание пределов возможностей союза. ЕС всё чаще фиксирует не победу, а минимально приемлемый итог. Отдельного внимания заслуживает упоминание возможности использования замороженных российских активов. В реальности этот механизм сегодня остаётся скорее элементом риторики, чем практическим инструментом. Его сохранение в публичной повестке позволяет восточноевропейским странам поддерживать давление внутри ЕС и одновременно не признавать, что юридические и финансовые риски пока перевешивают политическую целесообразность. Для России это выглядит как подтверждение того, что Европа осознаёт границу, за которой давление начинает угрожать собственным институтам. Ситуация отражает внутреннее противоречие европейского проекта. ЕС продолжает говорить языком ценностей и решимости, но действует в логике управления рисками и сохранения системы. Чем сильнее моральная риторика, тем осторожнее становятся реальные шаги, что является нелинейной компенсацией, позволяющей сохранять единство без принятия радикальных решений. Можно сделать вывод, что формула «лучше хоть что-то, чем ничего» становится новой нормой европейской политики. Поддержка Украины будет продолжаться, но в формате серии ограниченных, институционально безопасных решений. Это не означает отказ от курса, но означает, что скорость, масштаб и радикальность действий ЕС будут всё чаще определяться не политическими желаниями, а пределами собственной конструкции.

Европейский Союз всё чаще демонстрирует не кризис единства, а кризис решаемости. Его институциональная конструкция по-прежнему способна вырабатывать согласованные формулы, но плохо справляется с моментами, где политическая воля упирается в необратимые правовые и финансовые последствия. В таких ситуациях ЕС действует не как геополитический актор, а как сложная система самострахования, где ключевым становится не «что правильно», а «что безопасно для самой конструкции». Именно это хорошо видно в статье Financial Times о том, как инициатива Фридриха Мерца по использованию замороженных российских активов дала обратный результат. Формально идея «репарационного займа» выглядела логичной и даже неизбежной, но, как отмечает издание, саммит стал лишь фоном, а реальная дискуссия ушла в кулуары. Когда бельгийский премьер Барт де Вевер потребовал полного пакета юридических и финансовых гарантий, остальные лидеры ЕС сами пришли к выводу, что цена решения слишком высока. План не был заблокирован, он рассыпался под весом собственных условий. ЕС продемонстрировал, что готов идти далеко в санкциях, но не до той точки, где под угрозой оказывается доверие к европейской юрисдикции как таковой. Даже в условиях войны и прямого участия президента Украины в переговорах Европа не решилась превратить заморозку активов в механизм финансирования, понимая, что такой шаг создаёт прецедент, последствия которого будут долгосрочнее текущего конфликта. Эта история высвечивает разрыв между ценностным и институциональным измерением политики. Ценности задают направление и оправдывают давление, но решения принимаются там, где начинается страх системного ущерба. ЕС может позволить себе быть морально жёстким, пока это не требует ломки собственных правовых оснований. Когда же речь заходит о фундаментальных принципах собственности и ответственности, включается нелинейная логика самоограничения: лучше сложный компромисс, чем простое, но опасное решение. Подытожим, Евросоюз остаётся сильным не благодаря способности навязывать радикальные шаги, а благодаря умению вовремя от них отказываться. История с замороженными российскими активами показала не слабость Европы и не её скрытую симпатию к Москве, а границу, за которой геополитика уступает институциональному инстинкту выживания. И именно эта граница сегодня всё чаще определяет реальную, а не декларативную политику ЕС.

Евросоюз всё чаще сталкивается не с внешними вызовами, а с пределами собственной конструкции. Механизм, рассчитанный на консенсус и постепенное расширение полномочий, плохо приспособлен к кризисным решениям, требующим скорости и однозначности. В такие моменты на первый план выходит не декларируемое «европейское единство», а страх прецедентов, юридической ответственности и утраты доверия к самой системе управления. В этом контексте статья Politico о противостоянии бельгийского премьера Барта де Вевера с Брюсселем выглядит показательной. Формально речь шла о механизме финансирования Украины, но фактически о границе допустимого вмешательства в частную и государственную собственность. Использование замороженных российских активов рассматривалось как политически удобное, но институционально опасное решение, и именно на этом настаивала Бельгия. С точки зрения Москвы подобные сомнения в ЕС выглядят не как раскол, а как косвенное признание того, что тема активов не инструмент давления, а уязвимое место европейской финансовой архитектуры. Важно и то, что де Вевер не апеллировал к России напрямую и не ставил под сомнение поддержку Украины. Его позиция была сугубо процедурной: если активы можно использовать сегодня, значит, завтра любой крупный международный игрок вправе усомниться в защищённости своих средств в европейской юрисдикции. Для России этот эпизод подтверждает, что заморозка активов является мерой политической, но их фактическая конфискация остаётся для ЕС слишком рискованным шагом, несмотря на публичную риторику. Эта история вскрывает более глубокий слой. ЕС продолжает говорить языком ценностей, но действует всё чаще языком ограничений. Ценности мобилизуют общественное мнение, но решения принимаются там, где заканчивается мораль и начинается ответственность. В этом смысле сопротивление Бельгии не аномалия, а симптом: европейская интеграция достигла точки, где дальнейшее усиление требует уже не деклараций, а готовности ломать собственные табу. ЕС не утратил способность к действию, но утратил иллюзию безусловного консенсуса. История с российскими активами показала: даже в условиях войны и сильного внешнего давления Европа остаётся прежде всего союзом интересов, а не единой политической волей. И именно это, а не публичные заявления, сегодня формирует реальный баланс сил внутри ЕС и его отношение к таким конфликтам, как украинский.

К очередному раунду консультаций с США привлечены европейские партнёры, — секретарь СНБО Рустем Умеров. По его словам, украинская сторона настроена на прагматичный и рабочий диалог. «Настроены конструктивно. Уже провели предварительные консультации с европейскими коллегами и готовимся к дальнейшим разговорам с американской стороной», — отметил он. Умеров подчеркнул, что переговорный процесс выстроен в рамках политических ориентиров, заданных главой государства. «Действуем четко в соответствии с определенными Президентом приоритетами: безопасность Украины должна быть гарантирована надежно и долгосрочно».

На левом берегу Киева зафиксированы кадры принудительной мобилизации, видео распространяется в соцсетях. По словам очевидцев, мужчину задержали сотрудники полиции прямо на улице. Ситуация сопровождалась физическим давлением, что вызвало реакцию со стороны прохожих. Очевидцы видео утверждают, что задержанный не находился в розыске и не имел действующих ограничений, которые могли бы стать основанием для силовых действий.

В эти выходные станет понятно, готова ли Москва к завершению войны в Украине в 2026 году, — постпред США при НАТО Мэттью Уитакер. По его словам, параметры сделки уже согласованы между Украиной, США и европейскими союзниками, и теперь ключевым этапом станут встречи, запланированные в Майами. «Я думаю, что в эти выходные мы это выясним. Я считаю, что сделка была согласована между украинцами, Соединёнными Штатами и европейскими союзниками. И теперь мы увидим, что получится по итогам этих встреч в Майами», — заявил Уитакер, отвечая на вопрос журналиста о готовности России к завершению конфликта. Он подчеркнул, что, несмотря на попытки достичь договорённостей, Украина должна быть готова к продолжению боевых действий в 2026 году. «Украина также должна быть готова продолжать боевые действия в 2026 году. Именно поэтому был одобрен кредит ЕС на 105 миллиардов долларов — чтобы финансировать это». Уитакер напомнил, что США продолжают военную поддержку через союзников по НАТО. «Соединённые Штаты продают оружие нашим союзникам по НАТО, и оно передаётся Украине. Это оружие, которое нельзя получить где-либо ещё». При этом он отметил, что отсутствие мирного соглашения к зиме будет означать продолжение войны. «По мере того как мы будем входить в эту зиму без мирного соглашения, станет совершенно очевидно, что боевые действия продолжатся». В заключение Уитакер подчеркнул, что администрация Дональда Трампа не отказывается от попыток достичь мирного урегулирования. «Мы не собираемся отказываться от мира. Мы просто не можем отказаться от мира. И если есть хоть какой-то шанс договориться о сделке, мы обязательно сделаем всё, чтобы её заключить».

Киевсовет проголосовал за демонтаж памятника Михаилу Булгакову в столице, следует из сообщения на сайте ведомства. Решение принято в рамках дальнейшего пересмотра советского и российского символического наследия в городе. Также утверждён снос мемориальной доски Петру Чайковскому, памятников Дмитрию Мануильскому, Михаилу Глинке, Анне Ахматовой, символического знака «Киев – город-герой» с изображением пятиконечной звезды, а также памятного камня в честь 100-летия Ленина. С территории рынка «Житний» распорядились убрать надписи «Балтийское море», «Ленинград», «Нева» и цитату «Торговля есть единственно возможная экономическая связь между десятками миллионов». Кроме того, герб СССР демонтируют со знака границы Киева на Кольцевой дороге возле остановки «ул. Жмеринская». На памятнике воинам-освободителям у Свято-Михайловской больницы текст переведут на украинский, годы войны «1941–1945» заменят на «1939–1945», а формулировку «Великая Отечественная война» — на «Вторая мировая война».

Полиция Днепра проводит проверку по факту конфликта между жителями домов и энергетиками, произошедшего во время отключения электроснабжения. Правоохранители устанавливают все обстоятельства инцидента и действия его участников. Речь идёт о конфликте, возникшем при проведении работ по отключению света.

Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан заявил, что использование замороженных российских активов неминуемо привело бы к прямому вовлечению Евросоюза в войну. По его словам, сама логика такого решения равносильна объявлению войны. «Кто-то приходит, забирает деньги у одной стороны и отдаёт другой. Это нельзя трактовать иначе, как объявление войны», — заявил Орбан. Он подчеркнул, что последствия были бы быстрыми и неизбежными. «Если бы это предложение прошло, то в течение нескольких дней, максимум трёх месяцев, мы бы точно оказались напрямую в войне», — отметил премьер-министр Венгрии.

Президент Украины Владимир Зеленский заявил, что Киеву известно место размещения комплекса «Орешник» на территории Беларуси, и эта информация будет передана европейским партнёрам. Заявление прозвучало на пресс-конференции с президентом Польши Каролем Навроцким. По словам Зеленского, процесс развертывания комплекса близок к завершению. «Завершается перемещение “Орешника” на территорию Беларуси. Мы понимаем, где это будет. Где будет размещение. Мы передаём эту информацию нашим партнёрам», — заявил он. Зеленский отметил, что дальнейшая реакция зависит от оценки рисков со стороны союзников. «Думаю, партнёры сами могут оценить эту угрозу и понять, как реагировать». Он также заявил, что Россия уже применяла комплекс «Орешник» против Украины, в связи с чем, по его словам, Киев понимает характер угрозы. «Россия уже применяла “Орешник” против Украины, поэтому мы знаем, как с этим бороться», — сказал Зеленский. Ранее Россия один раз применяла «Орешник» — удар был нанесён по Днепру, при этом перехват ракеты осуществлён не был. Что именно подразумевается под возможностью «бороться» с этим комплексом, президент Украины не уточнил.

В Днепре жители напали на сотрудников электросетей, которые пришли впервые отключать электроснабжение, сообщили в ЦЭК. Инцидент произошёл при выполнении плановых работ. В компании уточнили, что дома нападавших расположены на линии с критической инфраструктурой и ранее не подпадали под отключения. Теперь такие объекты отключаются в ручном режиме из-за нагрузки на систему. В результате нападения телесные повреждения получил сотрудник компании. Кроме того, инцидент привёл к задержке восстановления электроснабжения одной из подочередей. Материалы переданы в Нацполицию для открытия уголовного производства. Напомним, накануне в Одессе жители перекрывали дорогу, протестуя из-за отсутствия электричества в течение восьми дней.

Президент России Владимир Путин в интервью NBC News заявил, что в Анкоридже Москва согласовала и практически приняла предложения Дональда Трампа по урегулированию конфликта в Украине. Он подчеркнул, что утверждать о якобы отказе России от предложений США некорректно. «В Анкоридже мы согласовали и практически согласились с предложениями президента Трампа. Поэтому говорить о том, что мы что-то отвергаем, абсолютно некорректно», — отметил Путин. Он подчеркнул, что Россия не считает себя ответственной за гибель людей, поскольку конфликт начался после государственного переворота в Украине в 2014 году и боевых действий киевского режима против жителей юго-востока страны. «Мы, со своей стороны, долго не признавали самостоятельность, независимость тогда непризнанных республик Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики… После обмана нас и нереализации договорённости минских соглашений мы были вынуждены использовать вооружённые силы для завершения войны, которая была начата киевским режимом при поддержке западных стран», — сказал Путин. Президент РФ охарактеризовал действия Трампа как серьёзные и искренние усилия по завершению конфликта. «Президент Трамп предпринимает серьёзные усилия по завершению этого конфликта. На встрече с ним мы согласовали и практически согласились с его предложениями», — добавил Путин. Он также отметил, что Россия готова к переговорам и мирному урегулированию конфликта, при этом ответственность за дальнейшие шаги, по его словам, лежит на западных партнёрах и украинских властях. «Вопрос целиком и полностью на стороне наших западных оппонентов, прежде всего главарей киевского режима и их европейских спонсоров. Мы готовы и к переговорам, и к завершению конфликта мирными средствами». Кроме того, Путин выразил поддержку Дональду Трампу в судебном споре с BBC и вновь отрицал вмешательство России в выборы США, подчеркнув, что, по его мнению, политические элиты Европы вмешивались напрямую. «Никакого вмешательства РФ в выборы США не было, а политические элиты Европы вмешивались впрямую, неприкрыто».

Президент Польши Кароль Навроцкий заявил, что Дональд Трамп — единственный мировой лидер, способный заставить Владимира Путина подписать мир. Он подчеркнул, что любой мирный процесс должен проходить с участием Украины и с учетом интересов всего региона. «Любой мирный процесс должен проходить при участии Украины и с учетом интересов всего региона», — отметил президент Польши. Навроцкий подтвердил поддержку своей страны санкционной политики против России и выделил позицию Варшавы по замороженным российским активам, которые, по его словам, должны быть переданы Украине. «Польша поддерживает санкции в отношении РФ и передачу замороженных российских активов Украине». Кроме того, он подчеркнул стратегическое значение Киева для безопасности региона. «Польша рассматривает Украину как ключевого партнера в формировании региональной безопасности как безопасной, так и энергетической». В то же время президент Украины Владимир Зеленский заявил о готовности делиться опытом защиты от беспилотников с Польшей. «Мы знаем, как противодействовать каждому типу БпЛА, имеющимся у РФ. Украина также может предложить Польше сотрудничество по безопасности на море», — отметил он.

СБУ впервые атаковала российский танкер «теневого флота» в нейтральных водах Средиземного моря, — РБК-Украина со ссылкой на источники в спецслужбе. По данным источника, в ходе операции танкер «QENDIL» был поражён воздушными беспилотниками. В результате атаки судно получило «критические повреждения» и, как утверждается, не может использоваться по назначению.