Литература и жизнь

Если вы тоже постоянно путаете имена друзей, знакомых и незнакомых, и очень от этого страдаете, хорошая новость: у Пушкина была та же проблема, и ничего

Есть удивительное свойство у Пушкина: все его пытаются как-нибудь упростить, закрасить какой-нибудь одной краской (желательно золотой), поставить на пьедестал и во всеуслышанье объявить, что он «наш», что бы это «наш» ни означало. Заявить: он был пламенный либерал / убеждёный консерватор — и таким образом как бы добавить собственным убеждениям основательности. Ну а как же, ведь сам Пушкин с нами! На самом же деле, если рассматривать Пушкина с достаточным вниманием и уважением, то увидишь, что куда ни глянь, он состоит из противоположностей. Да, он написал столь любимое нашими турбопатриотами стихотворение «Клеветникам России» (которую остроумно разнёс в своей «Старой записной книжке» Вяземский) — но ему же принадлежит и столь любимое турболибералами «Плешивый щеголь, враг труда, / Нечаянно пригретый славой». Да, он писал вполне гомофобные вирши про Дондукова — но и дружил с Вигелем и даже, страшно сказать, использовал корректные местоимения, общаясь с другом, которого мы сейчас назвали бы трансперсоной. Был безусловно русским европейцем по воспитанию — но при этом сам постоянно рефлексировал насчёт своего «арапского безобразия», явно осознавая себя отличающимся от других даже внешне. Само собой, был имперцем, кто поспорит! Но в то же время поддерживал и самых радикальных заговорщиков, считая, что все сословия кроме земледельцев — подлецы и скоты, а на шеях русских дворян он сам «с удовольствием затягивал бы петли». Кстати, ещё он писал не «на Украину», а «в Украйну». Понятно, что нет простых людей, все сложные — но иногда кажется, что Пушкин из всех был самым сложным, самым непознаваемым и непонятным, невписывающимся ни в какие рамки — не потому ли он и оказался самым главным. «Наше всё» — значит всё лучшее и худшее, всё прогрессивное и ретроградное, всё злое и милосердное. Разве что бездарного в нём не отыскать, а вот всё талантливое — было. В общем, можно сколько угодного спорить, каким был бы сейчас Пушкин, приводя самые любопытные доводы в любую сторону; но мне кажется, главное — что он был бы Пушкиным. За то его и любим.

Вы не просили, но я всё равно составил хит-парад лучших памятников Пушкину в селе Большое Болдино, не благодарите.

Умер Анатолий «Джордж» Гуницкий, сооснователь «Аквариума» (и автор, среди прочего, великой песни «Гибралтар/Лабрадор»)

Подумал сперва, что это книга про Станислава Курилова, который покинул СССР вплавь, — но нет, кажется, просто про то, как плавать

Эдуард Лимонов. Вышивка крестом «Два Эдички», созданная в подарок Эдварду Радзинскому, 1970-е.

Обожаю авторов, которые владеют искусством поиска идеальной первой строки для текста — и теперь в их число входит Сьюзан Моррисон, редакторка «Нью-Йоркера». Начал читать её биографию Лорна Майклса, бессменного продюсера SNL — и первая глава там стартует так:

Неделя Лорна Майклса началась с чаепития и угрозы убийством.

Ну и всё, читатель схвачен за горло, отступать некуда.

«Окна Ильи выходили на помойку, но, если высунуться посильнее и посмотреть повыше, можно было увидеть звездное небо, на которое он любил пялиться в перерывах».

В @inspiria_books вышел роман «Инцел» — любопытная попытка влезть в голову одинокого обозлённого (на других, но ещё больше на себя) мужчины и понять, как там всё кособоко устроено. Попытка, увы, не вполне удачная: достойная задумка оборачивается довольно невнятным высказыванием, а стремление сделать главного героя не стереотипным, местами приводит к странным решениям: я могу поверить в инцела, слушающего Дэвида Боуи, но не употребляющего слово «психологиня». Тем не менее роман любопытен, так что я решил сформулировать, что в нём получилось и не получилось — и почему художественные книги про всяких неприятных личностей нам на самом деле очень нужны.

Всё, что нужно знать про этот сезон «Большой книги»

Июнь Ли? Да, июнь.

Гильермушка, не подведи

Уверен, что у Некрасовой в каком-нибудь рассказе это было. Или будет

Если ваше руководство (государственное или частное) не выделяет средств на оплату показов и все равно ожидает, что вы их организуете, вам стоит сделать все от вас зависящее, чтобы исправить эту ситуацию. Или объявить забастовку. Никогда не используйте собственную эксплуатацию как оправдание для эксплуатации других.

Юрий Меден. «Царапины и глитчи. О сохранении и демонстрации кино в начале XXI века» (эту цитату, конечно, хочется высечь в камне, она очень важна)

Лето — сезон фестивалей, и офигенные планы на него у AdMarginem, который вместе с «Яндекс книгами» проведет чёртову дюжину фестивалей по всей стране, от Иркутска до Махачкалы. В числе участников — множество независимых площадок, в том числе любимые тюменские «Никто не спит», казанская «Смена», красноярский «Бакен» и другие❤️

Одна из самых неожиданных книжных радостей этого года — «Царапины и глитчи. О сохранении и демонстрации кино в начале XXI века» куратора Австрийского музея кино Юрия Медена. Это сборник эссе о практике сохранения кино — а на самом деле о людях, о творчестве, о чёртовом капитализме, и о том, почему в самые безнадёжные времена сохранять искусство особенно важно. Даже если вы не интересуетесь кино, это прекрасная, очень человечная книга — особенно ценная для меня тем, что мне очень откликается эсхатологический оптимизм автора:

В конце концов, можно утверждать, что планетарная гражданская война (или экологический апокалипсис, глобальная вирусная эпидемия, крах экономической системы и т. д.) — отличное предварительное условие для любого истинно важного человеческого начинания, особенно того, что берется сохранять прошлое для переосмысления будущего. И вместо того чтобы воспринимать это привычное описание будущего как одну из самых удручающих вещей, когда-либо написанных ученым, вместо этого мы можем прочесть высказывание Бертрана Рассела как выражение чистого, неотразимого оптимизма, который наделяет наши усилия правом и смыслом: «Что человек есть продукт действия причин, не подозревающих о цели, к которой направлены; что его рождение, рост, его надежды и страхи, его любовь и вера суть лишь результат случайного сцепления атомов; что никакой героизм, никакое воодушевление и напряжение мысли и чувств не могут сохранить человеческой жизни за порогом смерти; что вся многовековая работа, все служение, все вдохновение, весь блеск человеческого гения обречены на то, чтобы исчезнуть вместе с гибелью Солнечной системы; что храм человеческих достижений будет погребен под останками Вселенной, — все эти вещи, хотя их и можно обсуждать, столь очевидны, что никакая философия, их отвергающая, невозможна. Только в опоре на эти истины, только на твердом фундаменте полного отчаяния можно теперь строить надежное убежище для души».

— «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на тридцатое мая тысяча семьсот семьдесят шестого года», — прочел Рамкопф. — Любопытно, — оживился герцог. — Весьма, — согласился Рамкопф. — «Подъем — шесть часов утра». Все переглянулись. Герцог задумался: — Ненаказуемо. — Нет, — подтвердил бургомистр и добавил: — То есть я согласен, вставать в такую рань для людей нашего круга противоестественно. — Читайте дальше, Генрих! — перебила баронесса. — «Семь часов утра — разгон тумана, установление хорошей погоды…» Герцог молча отправился к окну и посмотрел на небо: — Как назло, сегодня чистое небо. — Да, — быстро согласился подошедший бургомистр. — С утра действительно был туман, но потом он улетучился. — Вы хотите, сказать, господин бургомистр, что это его заслуга? — воскликнула баронесса. — Я ничего не хочу сказать, баронесса, — пожал плечами бургомистр. — Я просто отмечаю, что сегодня — великолепный день, хотя с утра был туман. У нас нет никаких оснований утверждать, что он его разогнал, но и говорить, что он не разгонял тумана, значит, противоречить тому, что видишь. — Вы смеетесь надо мной? — взвизгнула баронесса. — Читайте дальше, Генрих. — «С восьми утра до десяти — подвиг», — зачитал Рамкопф. Григорий Горин. Тот самый Мюнхгаузен

Но есть и хорошие новости

Когда ты будешь ценить то, что у тебя есть, а не жить в поиске дефисов, тогда ты по настоящему станешь счастливым

Дело тёзок живёт и побеждает (спасибо @olgalishina)

Новосибирск, не пропусти «Фонарь» в июне! (а в мае — «Новую книгу»!)